Подвизается во множестве комитетов, редакций, консультационных советов. Постоянно ловчит, что-то утрясает. В Тициановский комитет пробился благодаря тому, что является троюродным кузеном жены министра охраны памятников. Кстати, племянник маркизы. Дело знает, но считает себя больше администратором и науку оставляет на откуп другим. Должна сказать, что он мне понравился. Энергичный, с хорошим чувством юмора, чего лишены все остальные. Узнав о смерти коллег, в меру расстроился. Хотя после гибели Робертса, на мой взгляд, больше тревожился о своем будущем и своей карьере.— Ты не знаешь, почему он и Робертс не ладили? — перебил ее Аргайл.— На это намекали все остальные члены — добрая, старая как мир борьба за власть. Бралль понял, что к чему, и когда Робертс добился государственного гранта, ушел из комитета. Ему не понравилась эта идея, но остальные жаждали денег и поддержали Робертса. Тот решил, что теперь он самая важная фигура. Однако вместе с грантом им подбросили Лоренцо. И он с ним поцапался.— На то были веские причины? Кроме борьбы за власть?— По его собственным словам — а другими свидетельствами мы не располагаем, — Лоренцо требовал всего две вещи. Во-первых, быстрых результатов, иначе комитет мог лишиться субсидии. И во-вторых, что более важно, методичности в работе: он хотел начать с полотен, хранящихся в итальянских музеях, а не где-то еще. И в этом проявил себя патриотом, который заботится о национальном наследии.— Это вполне разумно, — одобрил Боттандо. Ему нравилось думать, что в сфере искусств он играл примерно ту же роль.— Конечно. Но комитет привык работать по-другому. До Лоренцо они хватались за что попало — то, что оказывалось доступнее и в основном составляло частные коллекции. В этом тоже нет ничего дурного. Но именно вокруг этого предлога разгорелся спор. Если вы изучаете полотна в Италии, вам требуются люди в этой стране, но таковых у членов комитета не имелось. Следовательно, все вновь задействованные оказывались ставленниками Лоренцо.— М-м-м… понятно. А как обстоят дела с его алиби? — спросил Боттандо.— Прекрасно.— Гм… Жаль.— Он был со своей любовницей или девушкой — называйте, как угодно. Я с ней побеседовала с глазу на глаз, и она мне в таких красках порассказала о каждом его движении, что вполне убедила. На этот раз Лоренцо не покривил душой.Услышав о любовных похождениях итальянца, Аргайл воспрял духом и начал принимать в беседе более конструктивное участие.— Если Мастерсон была протеже Робертса, почему она решила вцепиться клыками в Коллмана — другого выкормыша председателя?— Может быть, оттого, что ее заинтересовала научная проблема и она решила добиться истины? — Тон Боттандо подразумевал, что это предположение самое невероятное из всех.— Не исключено, — отозвалась Флавия, тоже не слишком убежденно, несмотря на свое желание оправдать покойную. — Если так, она рисковала остаться в меньшинстве: Робертс был недоволен, Коллман тоже, Миллер относился к ее поведению неодобрительно, а Ван Хеттерен считал, что она совершает глупость. И вдобавок ко всему даже старина Бралль советовал отступиться — он говорил об этом в письме, которое Боволо нашел в ее бумагах.Флавия вынула из папки и расправила на столе лист.— На французском. Благодарит ее за письмо, сначала идет всякий научный треп. Но основная мысль дальше: Бралль считает, что Мастерсон была не права, когда решила, что Коллман ошибся по поводу миланского полотна, и обещает объяснить, в чем дело, во время их следующей встречи в Европе. В действительности, — заключила она, — один Лоренцо был доволен такой ситуацией. Очень похоже, что он смотрел на Коллмана, как на старого придурка, хотя сам признавался, что больше бы хотел избавиться от Робертса.— И избавился. — Боттандо с сожалением опустил свой взор в пустую тарелку. — Или кто-то его избавил. Одним словом, каким бы очаровательным ни был ваш доктор Лоренцо, он уверенно продвигается в первую строку подающих надежды кандидатур. Теперь у него уже две вакансии, которые он готовится заполнить верными людьми.— Но разве не лучше было бы повременить, пока Мастерсон не нанесет Коллману обещанный нокаут? — возразил Аргайл. — Тогда у него образовалось бы не две, а целых три вакансии. К тому же не слишком ли экстравагантный способ завоевания голосов?Боттандо тяжело вздохнул, давая понять, насколько разочарован миром.— Эх, дорогой мой, если бы вы только знали, как много сил готовы потратить люди ради достижения сущих пустяков. Извините, звучит как-то очень по-полицейски. Ну да ладно, теперь давайте вы, мистер Аргайл. — Он вежливо улыбнулся англичанину. — Надеюсь, вы с толком провели утро и не предавались одним лишь размышлениям.Аргайл подробно отчитался о своем посещении библиотеки. По мере его рассказа лицо генерала все больше тускнело.— Что же все-таки удалось обнаружить? — немного нетерпеливо спросил он, когда англичанин совершенно запутался.— Во-первых, — отозвался тот, — прелестная Виоланте на самом деле покинула Джорджоне скорее всего ради Пьетро Луцци. Хотя и ненадолго — ее похоронили в том же самом году. А Тициан и ее брат Альфонсо были явно накоротке. Непонятно другое — почему это так занимало Мастерсон?— Да-да, это самое интересное, — подхватил Боттандо, когда рассказ англичанина прервался. — Я вижу, прорыв не слишком большой. Хорошо, расскажите мне тогда о комитете. Что это за люди? Кто-нибудь обращал на них внимание? Вы в самом деле считаете, что он заслуживает такой шумихи и стольких эмоций?— Конечно, — удивленно ответил Аргайл. — Это высокопрестижный проект. Вам прекрасно известно, что большинство полотен считаются принадлежащими Рафаэлю, Тициану или Рембрандту только потому, что так заключили эксперты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65