— С ума сошла? — огрызнулся он. — Крепкий дуб не меньше фута толщиной. И я к тому же замерз.Он был абсолютно прав. Но Флавия, которая явно наслаждалась жизнью, сочла его кайфоломщиком. Она нехотя спустилась в лодку, и Дандоло принялся выруливать задним ходом в канал.— Это по крайней мере ясно, — заявила она. — Можно наметить абрис преступления.— Полагаешь?— Полагаю. К Робертсу приходит убийца Мастерсон. Профессор обвиняет его в преступлении, и гость — кем бы он там ни был — решает, что Робертсу необходимо заткнуть рот. Убийца хватает профессора за шею — отсюда багровые следы, — тащит в подвал, затем в тоннель и держит его голову под водой, пока Робертс не захлебнулся, затем возвращается домой ужинать. А Робертс тем временем выплывает на свет Божий, и его обнаруживают Боволо и иже с ним. Все очень просто.— Хорошо. Но вот тебе вопросы потруднее: кто и зачем?Флавия пожала плечами и ничего не ответила.— И еще, — добил ее Аргайл, — как насчет того телефонного звонка? По-твоему, ответил Робертс, Ван Хеттерен подслушал, но испугался того, что он мог нам сказать?— Не исключено. Старый добрый сценарий преступления на почве страсти? Но опять-таки возникает проблема алиби.— Тогда Коллман? Он был здесь приблизительно в нужное время.Флавия неопределенно пожала плечами. Лодка успела вернуться в Большой канал, и теперь их снова начал трепать ветер. Аргайл посмотрел на небо.— Черт! Дождь так и не прекращается.— А то… — поддакнул Дандоло, налегая на весла. — Подождите, будет еще хуже. Если так пойдет дальше, может случиться наводнение. Все зависит от того, куда подует ветер во время воскресного прилива. Хотите, отвезу вас к вашему отелю?Перспектива болтаться в утлой лодчонке по всему Большому каналу в равной мере ужаснула и Аргайла, и Флавию, и оба в один голос закричали: «Ни в коем случае!» Мол, они и так злоупотребили временем доброго гондольера. Сделанного вполне довольно. И пусть он нисколько не сомневается. Старик высадил их на пристани Ка'Редзонико, получил от Флавии щедрую плату и, лавируя среди многочисленных судов на канале, скрылся в сумраке за завесой дождя.— Ну как Падуя? — спросила Флавия. Аргайл пожал плечами:— Право, не знаю. Мастерсон определенно там была. Другой вопрос: что она там делала? Она сама сказала, что у нее были какие-то важные дела, но какие — не имею понятия. Я начинаю думать, что…Флавия озабоченно посмотрела на своего компаньона. Теории Аргайла были опасны прежде всего тем, что первые полдюжины оказывались в итоге несостоятельными.— И что же?В это время к пристани подошел катер, они поднялись на борт, и англичанин переменил тему разговора. Не то чтобы он что-то скрывал, просто особенно нечего рассказывать, он так и объяснил. Ведь Флавия всегда обходилась с ним очень строго, когда ему случается ошибаться. Так что если она не возражает…Флавия возражала, но не знала, как подступиться. В любом случае день прошел не зря. И она предвкушала, как станет докладывать о своих выводах Боттандо. Так что в конце концов махнула рукой и, не задавая больше вопросов, вернулась в свой отель. А Аргайл потрусил в другую сторону к небольшому магазинчику.
Пятница принесла с собой новое железнодорожное путешествие. Сначала Боттандо засобирался было поехать вместе с Флавией, а Аргайла оставить заниматься тем, чем, по его мнению, обычно занимаются торговцы картинами, когда им вовсе нечего делать. Однако небольшая экскурсия в Венецию и без того затянулась, и генерал до умопомрачения повторял, что обсуждение бюджета на носу. Надо было подготовить статистические таблицы, подмазать чиновников, выпятить прошлые успехи и тщательно замаскировать неудачи. Поэтому он с большой неохотой, подкрепившись на всякий случай дозой аспирина, приготовился в самом пасмурном настроении отбыть в свой кабинет в Рим.Но перед отъездом предложил: а почему бы Флавии не захватить с собой Аргайла? И при этом глубокомысленно покосился на того и на другого: Боттандо всегда испытывал по поводу этой парочки определенную иллюзию — он считал, что в этих людях заложена возможность величайшей любви, которая только и ждет подходящего обстоятельства, чтобы прорваться на поверхность. Флавия придерживалась иного мнения — главным образом из-за хронической нерешительности Аргайла. Но Боттандо доставляло удовольствие проявлять дядюшкин интерес к их делам, и она не решалась разрушать его романтический настрой.Аргайл обрадовался путешествию, поскольку они отправлялись на поезде, а не на машине. Потому что в противном случае, как заявил он сам, его бы не сдвинули с места. Аргайлу ни разу не приходилось побывать в авариях по вине Флавии, тем более что она была дисциплинированнейшим из водителей, но он малодушно считал, что это всего лишь дело времени. Высокая скорость заводит, а привычка Флавии заглядывать во время разговора собеседнику в глаза очаровательна. Но Аргайл определенно считал, что быстрая езда и эта милая привычка очень мало сочетались друг с другом.Флавию же, наоборот, угнетала перспектива поездки на поезде, однако она уступила. Они сели в десятичасовой экспресс, заняли купленные Флавией места первого класса, но тут же по ее не столь уж непредсказуемому предложению отправились в вагон-ресторан.Ели молча, словно сговорившись, но, когда последняя крошка исчезла во рту, Аргайл неожиданно выдал свой сюрприз — то, что его мучило и не давало покоя со вчерашнего вечера. Он достал фотографии с пленки, которую накануне вынул из фотоаппарата Мастерсон, а затем отдал проявить.— Гм… — протянула Флавия, посмотрев на них несколько секунд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65