Негодяй, он все предвидел: грудь его была защищена кольчугой, и нож притуп
ился о нее.
«Ах так! Ц вскричал он, схватив мою руку и вырывая у меня нож, который сосл
ужил мне такую плохую службу. Ц Вы покушаетесь на мою жизнь, прекрасная п
уританка? Да это больше, чем ненависть, это прямая неблагодарность! Ну, ну,
успокойтесь, мое прелестное дитя… Я думал, что Вы уже смягчились. Я не из т
ех тиранов, которые удерживают женщину силой. Вы меня не любите, в чем я со
мневался по свойственной мне самонадеянности. Теперь я в этом убедился,
и завтра Вы будете на свободе».
Я ждала только одного Ц чтобы он убил меня.
«Берегитесь, Ц сказала я ему, Ц потому что мое освобождение будет для в
ас бесчестием».
«Объяснитесь, моя прелестная сибилла».
«Да потому что, как только я выйду отсюда, я расскажу все, я расскажу о наси
лии, которое Вы надо мной учинили, и о том, что Вы держали меня в плену. Я ука
жу на этот дворец, в котором творятся подлости; Вы слишком высоко поставл
ены, милорд, но трепещите, над Вами есть король, а над королем Ц Бог».
Как ни хорошо владел собой мой преследователь, но не мог сдержать движен
ия гнева. Я не могла видеть выражения его лица, но почувствовала, как задро
жала его рука, на которую была положена моя.
«В таком случае Вы не выйдете отсюда!» Ц грозил он.
«Отлично! Ц вскричала я. Ц В таком случае место моей пытки будет вместе
с тем и моей могилой. Прекрасно! Я умру здесь, и тогда вы увидите, что призра
к-изобличитель еще страшнее угрожающего живого человека».
«У Вас не будет никакого оружия».
«У меня есть одно, которое отчаяние оставило во власти каждого существа,
имеющего достаточно мужества, чтобы прибегнуть к нему. Я уморю себя голо
дом».
«Не лучше ли мир, чем подобная война? Ц сказал негодяй. Ц Я немедленно во
звращаю Вам свободу, объявляю Вас самой добродетелью и провозглашаю Лук
рецией Англии».
«А я заявлю, что Вы были ее Секстом, я разоблачу Вас перед людьми, как я уже р
азоблачила вас перед Богом, и, если нужно будет засвидетельствовать это
обвинение моей кровью, я сделаю это, как Лукреция».
«А! Ц произнес мой враг насмешливо. Ц Это дело другого рода. Честное сло
во, в конце концов, Вам здесь хорошо, Вы не чувствуете ни в чем недостатка, и
если Вы уморите себя голодом, то будете сами виноваты».
С этими словами он удалился. Я слышала, как отворилась и затворилась за ни
м дверь, и я осталась подавленная, признаюсь в этом, не столько горем, скол
ько стыдом, что мне не удалось отомстить за себя.
Он сдержал слово. Прошел день, прошла ночь, и я его не видела. Но и я тоже дер
жала свое слово и ничего не пила и не ела; я решила, как я заявила ему, уморит
ь себя голодом.
Я провела целый день и ночь в молитве, потому что я надеялась, что Господь
простит мне мое самоубийство.
На следующий день дверь отворилась; я лежала на полу, силы начали изменят
ь мне.
При шуме его шагов, я приподнялась на руке.
«Ну как? Ц спросил голос, звучавший для меня слишком страшно, чтобы я мог
ла не узнать его. Ц Смягчились ли мы немного и согласны ли купить свободу
ценой одного только обещания: молчать? Послушайте, я добрый принц, Ц при
бавил он, Ц и хотя я не люблю пуритан, но я им отдаю справедливость, равно к
ак и пуританкам, когда они хорошенькие. Ну, поклянитесь же мне на распятии
, я не требую от Вас большего».
«Поклясться Вам на распятии! Ц вскричала я, приподнимаясь (от этого нена
вистного голоса ко мне вернулись все силы), Ц поклясться на распятии! Кля
нусь, что никакое обещание, никакая угроза, никакая пытка не заставят мен
я молчать. Поклясться на распятии! Клянусь, что я буду всюду указывать на В
ас, как на убийцу, как на похитителя чести, как на подлеца. На распятии! Клян
усь, если мне удастся когда-либо выйти отсюда, я буду молить весь род чело
веческий отомстить Вам!..»
«Берегитесь! Ц сказал он таким угрожающим тоном, которого я еще не слыша
ла у него. Ц У меня есть еще одно средство, заставить Вас молчать или, по кр
айней мере, не допустить, чтобы поверили хотя бы одному Вашему слову, к кот
орому я прибегну только в крайнем случае».
Я собрала последние силы и в ответ на его слова разразилась смехом.
Он видел, что с этих пор между ним и мной вечный бой не на жизнь, а на смерть.

«Послушайте, Ц сказал он. Ц Я даю Вам еще остаток этой ночи и следующий д
ень Ц подумайте и решите: если Вы обещаете молчать, Вас ждет богатство, ув
ажение, даже почести; если Вы будете угрожать мне, я предам Вас позору».
«Вы! Ц вскричала я, Ц Вы!»
«Вечному позору, неизгладимому…»
«Вы!» Ц повторяла я.
Ц О! Я Вам говорю, Фельтон, что считала его сумасшедшим.
«Да, я!» Ц отвечал он.
«Ах, оставьте меня, Ц сказала я ему. Ц Уйдите, если Вы не хотите, чтобы я се
йчас же на ваших глазах разбила себе голову о стену!»
«Хорошо, Ц сказал он, Ц как хотите. До завтрашнего вечера».
«До завтрашнего вечера!» Ц ответила я, падая снова на пол и кусая ковер от
бешенства.
…Фу, я даже устала, живописуя эти ужасы, и замолчала на минутку, собираясь
с силами.
У Фельтона был вид человека, которого сейчас хватит удар. Воцарилось мол
чание.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
КАК РОЖДАЮТСЯ ГЕРОИ

Я продолжила:
Ц Почти три дня я ничего не ела, не пила и испытывала страшные мучения: по
временам точно облако давило мне лоб и застилало глаза, начинался бред.
Наступил вечер; я была так слаба, что каждую минуту теряла сознание, и кажд
ый раз, как это со мной случалось, благодарила Бога, думая, что я умираю.
В один из этих обмороков я услышала, что отворилась дверь;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97