Дождавшись тишины, он медленно и раздельно проговорил:– Предлагается следующая задача: Багрова кто-то смертельно обидел, оскорбил, опозорил. Какова будет реакция?– Да ведь нет этого ничего, товарищ майор! – испугался дежурный.– Допустим, есть. Что сделает Багров?Томин поочередно обводил взглядом присутствующих. Каждому явно становилось не по себе. Он обратился к лысоватому, как наименее предубежденному против Багрова:– Ну? Как на духу?Тот прокашлялся, сглотнул, произнес тихо:– Может и убить.– Ваше мнение? – к участковому.– Может, – вздохнул тот.Не было необходимости опрашивать остальных. Слово сказано.– Давайте все успокоимся и серьезно подумаем. Я боюсь, что Багров чрезвычайно опасен. Когда я заговорил о его жене с Калищенко, у того в глазах заиграло злорадство. И… словно знает он о ней что-то нехорошее.– Гаденыш! – шепнул дежурный.– Представим себе, что Калищенко расписал Багрову, как его жена утешается с Загорским. Мог придумать правдоподобно. Он, по-моему, достаточно хитер.– Калищенко? – воскликнул Виктор. – Это с почты? Да он же… Вот подлец! Он же к Майе Петровне подкатывался!.. Без мужа дескать, скучно, под локоток… А она ему… не знаю точно, кажется, по щекам… И тут – Семен Григорьич навстречу. Калищенку шуганул, а Майю Петровну до дому проводил…– Катерина рассказала? – осведомился участковый.– Ну да.– А чего повздорили-то?– Повздорили – помирятся, – нетерпеливо прервал Томин. – Главное для нас теперь – фактор времени. Конечно, Багров не на вертолете летит, но при его характере… пожалуй, завтра-послезавтра объявится. Оперативные соображения?– Посты ГАИ надо известить, чтобы транспорт проверяли, – предложил дежурный.– Принято. Дальше?– Общественность проинформируем, – решительно (и, разумеется стоя) сказал Виктор, мысленно созывая штаб дружины.– Нет, шума поменьше, спугнем. Молва у вас, наверное, быстрее телеграфа.Все согласились.– Еще и то скажу, – добавил участковый, – об Семене Григорьевиче надо подумать. Слух если прилипнет… Ославят их с Майей Петровной – потом не отмоешься.– Слух – не смертельно, – отмахнулся Томин. – А вот предупредить Загорского надо. Где он живет?– При школе и живет. – Дежурный набрал номер. – Семен Григорьевича попрошу… Куда?.. А вернется?.. Ясно. В Новинск он уехал по школьным делам. Дня на три.– С Новинском потом свяжемся. Следующее. Где Багров на первое время может затаиться? Хоть несколько часов ему нужно с дороги отдышаться, осмотреться.Все призадумались.– Иван Егорыч, записывайте, – подтолкнул Томин.– К отцу не сунется…– Не-ет старик его в амбар запрет, да еще вожжами, пожалуй. К друзьям по бутылке.– К Матвею может.– К Матвею – да. К Андрею Зубатому тоже. Записывай обоих.– Алабина запиши, Петра.– Сомнительно.– Зато городом не надо идти, с краю.– Ладно, для верности. И Лопатиных уж тогда.– А вдруг он прямо домой – и… что-нибудь Майе Петровне? – предположил Виктор.– Белым днем не осмелится, а к ночи присматривать будем.– Развод в восемь? – спросил Томин.– В восемь. Гусев – замнач по оперативной части – вернется в шесть.Томин глянул на часы. К семи надо быть в Москве. Принять душ, сменить рубашку – и к Паше: ведь сегодня знаменательная юбилейная суббота, на которую он обещал явиться хоть с того света.
* * * Багров одолел свои двенадцать километров.Облепленный снегом, зелено-бледный, почти неузнаваемый добрел до стоявшего на отшибе обнесенного плетнем дома. Осторожно заглянул в окно и постучал пальцем по стеклу. За дверью послышался голос: «Кто там?»– Дед Василий, отвори.Дверь приоткрылась, высунулась седая голова. Уставилась на пришельца с недоумением, пошевеливая бровями, стараясь сообразить, кто пожаловал.– Да я же это, я… – просипел Багров.– Мишка?! – ошеломленно вскрикнул дед. – Откудова тебя черт нанес?..– Ш-ш… один ты?– Кому у меня быть?Уединенно жил старик, держал пасеку. Ходили к нему только за медом, который он предпочитал выменивать на продукты, чтобы не таскаться самому в город: ноги донимали. А последние дни визитеров не случилось, и некому было доложить деду Василию о городских новостях.– Чего не пускаешь? – беспокойно заозирался Багров; тело его рвалось в тепло и укромность.– Снег стряси.Нежданный гость снял шапку, хлопнул о колено, криво надел и чуть как бы пошатнулся. Спиртным, однако, не пахло, дед Василий в свои без малого девяносто лет сохранил и безошибочное обоняние, и зоркость. Он взял веник, сам обмел Багрова от плеч до валенок.– Теперь заходь.И, запирая за ним, тоже внимательно осмотрел округу. Багров рухнул на табуретку у теплой печи, закрыл глаза. Дошел!– Дошел, видать, до ручки, – пробурчал дед Василий. – Сымай тулуп, Михайло.Тот кое-как расстегнулся, стащил полушубок, дед бросил его на лежанку сушиться. Шапку, дивясь дорогому меху, уважительно повесил на гвоздь. Потом оглядел небогатое свое стариковское хозяйство, достал растоптанные бахилы:– Обутку смени.– Не могу, потом. Картошкой пахнет… – запекшимися губами выговорил Багров.– Картошка с голодухи – вред один. Меду тебе надо, мед силу даст. Спасибо, чайник горячий, – он старательно задернул занавеску на окне, к которому приставлен был стол.Долго и жадно ел Багров хлеб с медом, запивал чаем. Оживал. Хозяин счел, что пора и поговорить.– Сколь же ты не досидел, Михайло?– По амнистии, дед.– Ты это… не загибай! Думаешь, я по старости сдурел вконец?– А не сдурел, так не спрашивай.– А ежели мне интересно?– Ишь ты, ему интересно! – язвительно скривился Багров.– Дерзить не смей! А то вот тебе Бог – а вот порог! – Дед Василий распрямился; даже и теперь еще проступали в нем прежняя стать и размах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32