Она дошлифовала меня. То, что жил
о во мне как сплошной эмпиризм, приобрело характер системы. В конечном сч
ете и своими "Реалистами" я обязан ей: она все предусмотрела.
Она внушала, что свободным художником не проживешь. Пост нужен. Админист
ративный пост. Рубенс был послом. Мольер Ц директором театра. Некрасов и
здавал "Современник", а Семираеву достался музей. Подумать только, Семира
ев, своей кистью, своим мастерством ты готовишь себе дорогу к большой, дол
гой славе, танцуй же, Семираев. Ну пусть тебе за пятьдесят, но ведь еще креп
ок: ни склероза, ни гипертонии. Пока никого нет, пройдись вальс-бостоном, т
анцем твоей юности, из комнаты в комнату. Ты же юн, Семираев, девушки смотр
ят на тебя, мужчины завидуют, мир рукоплещет тебе, все у тебя будет, все пол
учится, ни перед кем не придется ломать шапку, дни твои пролетят беспечал
ьно, а лет через тридцать, всего седого, будут тебя под руки вводить в выст
авочные залы, а ты устало и расслабленно будешь шептать свои оценки. Семи
раев идет! Как же, живой классик. Неужели тот самый? А я думал, он в прошлом в
еке жил. Да, да! А в школьных учебниках будет стоять: "Крамской, Репин, Сурико
в, Серов, Семираев Ц самые яркие представители русской школы живописи XIX
Ц XX веков".
Смотрит на меня с портрета молодая Сусанна. Длинная шея, огромные глаза, с
ияние вокруг рук и головы. А я стою перед ней, как Адам перед Господом, и дум
аю: не подведи, вывези и сейчас. У вас, вещунов и современных колдуний, во вс
ем мире есть знакомства. В каждой столице кто-нибудь свой, какая-нибудь р
одственная душа. Ты уж напрягись, Сусаннушка, сейчас бы в самый раз какую-
нибудь статейку обо мне тиснуть, где-нибудь вякнуть обо мне по зарубежно
му радио. Нужно паблисити. А то оттягают заказ лучшие друзья, отхрумкают, н
ожку подставят, перебегут дорогу. Ты уж постарайся, пошли нервный, не подд
ающийся контролю таможни заряд кому-нибудь в Париж или Чикаго, в Прагу ил
и Софию Ц тоже хорошо. А если даже и появится в доме неожиданный гость, та
к сказать, нервная субстанция материализуется в приехавшего из-за рубеж
а корреспондента, искусствоведа, писателя, я и мастерскую покажу и расск
ажу о своих глобальных задумках, а уж икры, водки, блинов русских, ныне под
орожавшего коньяка Ц здесь мы ни перед какими затратами не остановимся
, в такое дело вкладывать капитал все равно что золото покупать по цене ме
ди, мы даже гостю какую-нибудь плохонькую иконку подарим, лишь бы гость чу
вствовал себя уютно и хорошо, лишь бы остались у него в памяти хорошие вос
поминания о русском самородке Семираеве! Здесь мы расстараемся.
Размечтался я перед портретом своей жены. Нет, не благородные у меня были
мысли. Но они мои. Что же мне перед собою рядиться? Дума моя только об одном
: "Русские реалисты" должны достаться мне, и только мне. Здесь я буду безжал
остен. Я как полководец, считаю и свои резервы и силы противника. Я все дол
жен учесть: и моральный дух войска, и географию. Надо все знать, чтобы нена
роком конница во время атаки не скатилась в овраг. Теперь, когда я выхожу н
а стартовый отрезок своего марафона, когда бегу мимо во все глаза следящ
их за мной трибун, надо как следует просмотреть все личные дела. Из-за мел
очи счастливая случайность не должна уйти. Действительно, руководить, ка
к говорилось, Ц это предвидеть. А уж коли сам я с младых ногтей конструир
ую собственную жизнь, то надо каждую тряпочку из прошлого перетряхнуть,
ко всему быть готовым, так дело вести, чтобы прошлое не зацепило грядущее.
А баланс не очень хорош. Есть прорехи в тылах.
В тот же день, когда Иван Матвеевич позвонил насчет "Реалистов", я зашел в к
омнату Маши. Здесь, может быть, слабое место. Дочь беспокоит меня больше вс
его. С Сусанной я справлюсь, потому что на ее хитрость есть моя. На прямоту
и откровенность Маши нет управы, нет приема. А решать надо, и решать быстро
, потому что без Маши я не получу Славы. Она его профессор и наставник.
Какая же была ошибка, что я помешал их браку! Как это было недальновидно, м
елочно и, сознайся, Семираев, неумно. Разве волновало когда-нибудь тебя ма
ленькое тщеславие, маленькие пакости, крошечное честолюбие. Ты же боец н
а ринге: что тебе несколько пропущенных ударов, пара оплеух Ц важно прой
ти через все и победить. Важны овации зала и твоя рука с поднятой победной
перчаткой. Испугался талантливого мальчишки. Но ведь один раз, когда ост
авил его в своей институтской мастерской, превозмог себя. Справился с ме
лочевкой характера, поддался просьбе дочери, ее нажиму, и ведь был доволе
н, сколько принес потом Слава пользы на курсе. А здесь взыграло ретивое. Пр
осто струсил, Семираев, иметь возле себя, иметь в семье бледнеющего от вол
нения соперника. Да ведь ты сам говорил, что от возможности до действител
ьности дистанция огромная. Он только талантливый мальчишка, для которог
о пробиться труднее, чем для тебя в его годы, потому что ты кроме верной ру
ки и снайперского глаза имел еще и хитроумную, изворотливую голову. А что
он? Тюха и гордец. Мальчик хотел жениться на твоей дочери. Вернее, даже по-д
ругому: твоя дочь хотела выйти замуж за этого мальчика. За него и ни за ког
о другого. Она первая, наверное, поняла, учуяла, что он перспективный. Ведь
Маша все же твоя дочь. А у нее чутье. А ты закрутил, завертел: а где будете жи
ть? а что будете есть? Поставил гнусное условие: Слава сдаст мать в больниц
у для хроников. Всех хотел приобщить к своим грехам, всех сравнять.
Жить в одной комнате со своей больной матерью и молодой женой Слава не за
хотел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45