Значит, и она поняла, что он мне нужен. А может быть, именно Сусанна о р г а н и
з о в а л а мне его?
Как много всегда смерть собирает народа. Я жадно смотрел на остренький п
рофиль незнакомой деревенской женщины, на дешевые восковые розы вокруг
ее лица, на белую бумажную ленточку с православными молитвами на лбу Ц м
ожет, пригодится? Я жадно смотрел на простой деревянный гроб и лица стары
х женщин, столпившихся возле покойной, простые лица, изможденные трудной
, в поте лица, жизнью. И у Сусанны в тот момент лицо было отрешенное, печальн
ое. И у меня лицо было печальное и сосредоточенное. Но ведь нам обоим эта ж
енщина тысячу раз чужая. Мы двое попали на эти похороны по необходимости.
Но может быть, и все здесь скорее в силу традиции, в силу сложившегося р и т
у а л а.
Живому живое. Когда выпадают зубы, надо есть простоквашу, а зубы у меня пок
а целехоньки. Меня не страшит смерть, разве имеет значение для моей оболо
чки, в какой ящик затолкают ее, уже начиниющуюся разлагаться? Зубы у меня п
ока целехоньки, и я с удовольствием пережевываю мясо. Но только волк сраз
у пускает зубы в дело. Кулак давно перестал быть аргументом в споре. Сосре
доточенное грустное лицо профессора, задумавшегося о бренности живого,
да по-бабьи пригорюнившееся лицо его восточной жены иногда могут сделат
ь большее.
Расчет был правильный. Еще неделю назад в музее я продумал все точно. Пред
анного сына надо брать на благодарность, как сома на подтухшую лягушку, н
а памяти его неизвестной ранее мне матери. Вот здесь даже Маша, эта овчарк
а при Славе, не посмеет подумать, что папа играет импровизационную роль в
новой пьесе.
Что они, сопляки, знают обо мне? Я ведь уже в двадцать лет решил, что все в эт
ом мире для нас, эгоистов, для людей, посвятивших себя одной, сжигающей душ
у идее, Ц лишь материал для нашего искусства. Нет уже человека. Нет и нет. В
се человеческое кончается с жизнью. Остается лишь распадающаяся плоть. Л
ишь п а д а л ь, как сказал француз Рембо. Так чего же преклоняться перед это
й распадающейся плотью и нянчиться с нею? Ее надо тайно и молча закапыват
ь, не оповещая никого. Разве такая у нас длинная жизнь, чтобы отвлекать жив
ых? Права Библия: пусть мертвые хоронят своих мертвецов. Но я-то делаю жив
ое дело. Сегодняшнее, сиюминутное.
Профессор Семираев мог бы сдать экзамен по актерскому мастерству даже в
еликому Немировичу-Данченко, так искусно открывавшему таланты. Он бы ра
зглядел меня среди видных претендентов, как в свое время разглядел незам
етного Москвина в группе уже отвергнутых другими комиссиями. Ну что ж, с г
рустью скажу себе: "Какой актер пропадает!" Но я сам зритель, сам костюмер, к
апельдинер, сценарист и критик. Я хороший актер, потому что умею играть св
ои необъявленные роли до самого падения занавеса.
Я поставил бы себе "четыре" за поведение в крематории: слишком много было ж
адного художнического любопытства в глазах. Но тут же, отправив на своей
служебной "Волге" каких-то особо дряхлых старух, а сам вместе с другими ст
арухами, помоложе, поехав на поминки в общем автобусе, Ц я отыграл свой б
алл. А когда мы с Сусанной мыли на кухне посуду, пока быстро, как и положено
на поминках, сменялись кутья, блины, стопка водки не чокаясь, борщ, еще сто
пка водки, гуляш, кисель для первой смены старух, а другая ждала своей очер
еди в коридорчике и на лестничной клетке, пока мы для этой второй смены сл
аженно, по-семейному Ц а кому же еще было этим заниматься, как не нам, почт
и теще и тестю? Ц пока мы мыли и вытирали посуду, я думал: "Пожалуй, Семирае
в, Немирович-Данченко выдал бы тебе диплом с отличием". И еще я думал: "Скоре
е, скорее. Времени остается мало, уже скоро надо представлять подготовит
ельные картоны, надо скорее переговорить со Славой".
Мы с Сусанной доиграли, как хорошие актеры, все до конца. Когда старухи раз
ошлись, Сусанна вытерла клеенку на кухне, сложила фартук и тапочки в хозя
йственную сумку, и тут я сказал:
Ц Слава, ты в музей пару дней не ходи, разберись с хозяйством, отдохни, на у
трате своей не фиксируйся, ничего не вернешь, мама отмучилась. Постарайс
я отвлечься и подумай о нашей будущей работе.
Ц А я у ж е подумал, Ц сказал Слава.
Ц Слава за эту работу, наверное, не возьмется, Ц вмешалась в наш разгово
р Маша.
Ц Нет, возьмусь. Мне интересно. Ц возразил Слава, Ц я у ж е подумал и сдел
ал несколько набросков композиции. Это, конечно, лишь общая идея, и вам, Юр
ий Алексеевич, может не понравиться. Я сейчас вам покажу.
Ц У меня, Слава, Ц сказал я как можно мягче, Ц тоже есть общая идея.
В первый же день, когда Иван Матвеевич позвонил насчет "Реалистов", я начал
думать о композиции. А что значит думать? Разве мы думаем? Просто мысль, ещ
е неясная, туманный образ, вернее, параметры задачи: столько-то квадратны
х метров, такая-то высота, такие-то фигуры Ц эти условия, как гвоздь, входя
т в сознание, и так ходишь, ходишь с этим врезавшимся гвоздем, мерещатся ка
кие-то ублюдочные варианты, и в один прекрасный день, как блеск молнии, вс
е разрешается само собой. Иногда быстро, почти немедленно, иногда мучаеш
ься месяцами. Но в первую же ночь после звонка Ивана Матвеевича в мастерс
кой я посмотрел энциклопедию, прикинул список деятелей культуры, перели
стал свое собрание открыток с портретами выдающихся людей, и в эту же ноч
ь общая идея моей главной в жизни картины замаячила передо мной. И удивит
ельно, утром эта идея не показалась мне слишком экстравагантной или дура
цкой. С каждым последующим днем я все больше утверждался в ней, и в моем во
ображении она обрастала конкретными подробностями, становилась отточе
ннее, начала приобретать характер сверхреальности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45