Почему так быстро, небрежно и весело работал
а? За два сеанса она делала с натуры такой эскиз, на который мне потребовал
ась бы неделя. Счастливый талант. Ей не нужно было долго анализировать на
туру, как мне, отбирать и рассматривать отпечатки: казалось, только взгля
нув, она уже знала, как писать. Только мельком взглянув! И дальше уже писал
а по памяти, писала саму душу, суть модели, а внешняя похожесть Ц лицо, ман
ера держаться, руки Ц все это возникало как следствие, само по себе, рожде
нное этой сутью. И ей так всегда было мало надо, чтобы написать портрет. Вс
его глаз, прядь волос, закрывающих половину лица, как на ее незаконченном
автопротрете, чуть наметить овал лица, прописать руку Ц и все. Счастлива
я экономность, рожденная спецификой дарования. А мне нужен весь протокол
: и галстук, и булавку в галстуке, и отражение в этой булавке, и каждый завит
ок волос, и глаза, и морщинки под ними, и пористость кожи, и волоски на запяс
тье… На это уходила уйма времени. Я-то знаю Ц все решает талант. А копиист,
чтобы маскироваться, должен придумывать себе виртуозную манеру. Маша бы
могла написать сырой блин вместо лица да два обшитых обшлага, как у сухор
укого Репина, и было бы похоже. А я давлюсь, мучаюсь и колонковой кисточкой
выписываю каждый волосок.
Ничего не поделаешь, мне нужен импульс! Всем нужен импульс, но не каждый сп
равляется с ним. Это было бы очень легко, если бы каждый мало-мальски умею
щий держать кисть в руках, пользуясь и м п у л ь с о м, перерисовывал бы портр
еты с фотографий. Я недаром обшарил почти все музеи мира. Я недаром в студе
нческие годы написал не один десяток копий. Пока мои сверстники витийств
овали за рюмкой водки, прижимали маленьких подружек в подъездах к пыльны
м батареям, я, как проклятый, одну за другой на каникулах писал копии в Тре
тьяковке, в Музее имени Пушкина, в Русском музее. Я копировал пейзажи, жанр
овые картины, натюрморты, портреты. Я никогда не соблазнялся суетностью,
чтобы продать уменьшенную копию "Неравного брака" или "Сватовства майора
". Эта суета могла принести деньги, но отняла бы столько времени… В молодос
ти, когда ум так быстро впитывает новое, когда для сна хватает пяти часов и
, кажется, сами пальцы готовы запомнить чужую манеру, дороже всего должно
быть время. Оно самое большое сокровище. Я знал, уверенный в своем призван
ии и надеждах, что закладываю фундамент для будущего, кую свое благополу
чие и, если повезет, славу. И поэтому безжалостно Ц денег-то и на лишний за
грунтованный холст не хватало, Ц безжалостно, только закончив одну коп
ию, доведя до возможной для меня в ту пору степени совершенства, безжалос
тно соскабливал еще не затвердевший красочный слой, чтобы написать нову
ю, следующую. И не было чувства отчаяния или сожаления, когда лезвие масти
хина разрушало гармонию и красоту, повторенную мною вслед за великими ма
стерами, не было сожаления, когда я представлял, что не пересчитываю, а рву
в мусорную корзину синие пятерки, соблазнительно розовые десятки, зелен
еющие, как молодые водоросли, полусотенные, которые могли перейти ко мне
в руки от любителей первоклассных копий. Я отверг предложение одного шус
трого любителя, восхитившегося моим исключительным умением выдерживат
ь не только рисунок, стиль автора, но и фактуру чужого мазка, густого пасто
зного ли, или подсвеченного изнутри мелкими прозрачными лессировками, я
отверг вполне деловое предложение организовать вместе с этим любителе
м некий синдикат по производству неизвестных шедевров крепостной живо
писи, найденных якобы по глухим углам, в маленьких городках и на чердаках
умирающих старух "из бывших". Как ни близки были, ни желанны эти соблазните
льные деньги, я поборол искушение. Мне дорого было время, потому что молод
ость проходила, я торопился выучиться, чтобы во всеоружии встретить жизн
ь.
Мои товарищи по учебе говорили: "Наше время Ц время динамики. Кому нужны м
елкие штудии? Ты перерисовываешь Федотова и Крамского Ц так никто тепер
ь не пишет. Надо работать размашисто, как Матисс или Леже. Юра, кому нужно т
вое вышивание? Ты учишься вышивать гладью, а жизнь заставляет кроить пар
ашюты". Но я знал, что делал. Штрих на портретах Левицкого и Боровиковского
. Каждый блик цвета. Я наизусть, на память смог бы повторить лучшие картины
Третьяковки или Русского музея. Импульс должен быть отработан, огранен.
И уже помимо моей воли, когда глаз скользит по пробным фотографиям в тайн
ой фотолаборатории, память, как листы расписаний в автоматических справ
очниках на вокзалах и аэропортах, переворачивает передо мною образцы ми
рового искусства. Я ничего не ворую, я творчески заимствую. Не компонуетс
я фон? А что там напридумали мастера раннего Возрождения? Не ложится плос
кое невыразительное лицо современной модели? А мы не будем его делать ин
ым. Мы его обобщим и стилизуем под старинный портрет. Стилизуем чуть-чуть
, придадим некую метафорическую недосказанность и обобщенность символ
а. Предшественники все сделали, все изобрели, умело компонуй и прячь конц
ы в воду, мастер! И всегда учись, никогда не ленись лишний раз заглянуть в м
онографию о великом живописце. И не стесняйся: курочка клюет только по зе
рнышку, а бывает сыта. Ищи и обрящешь. Разберется в истоках только такой же
хитрец с извращенным сознанием, как и ты. Только человек с извилистой, мно
гоемкой душой собирателя на дорогах и тропинках сделанного. Но тебя уже
никто не обвинит. Ты слишком известен. Слишком много сделал парадных пор
третов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45