– В доме есть какие-нибудь другие помещения?– Есть чердак и кладовая на верхнем этаже. И хозяйственные помещения в подвале.– И это все?– Да.– Вы сами здесь не живете?– Нет.Ренфру делит дом между офицерами. Один в подвал, двое на первый этаж, двое на второй, один на чердак. Ренфру дает всем понять, что можно не торопиться: Лавлок все еще на Куин-стрит и вряд ли заявится сюда скоро. * * * Холройд подходит к компьютеру в кабинете и начинает выпытывать у него секреты.Едва ли в миле отсюда, в офисе "Паромных перевозок", приступает к работе еще одна полицейская бригада. Сотрудники компании, проводящие собственное, служебное расследование трагедии, растеряны и обижены: их выставляют с рабочих мест с напутствием не возвращаться сюда до понедельника. Полиция разрешает секретарше переписать сообщение на автоответчике компании и дать номер своего мобильного телефона для людей, которые будут обращаться в офис с вопросами.Когда сотрудники уходят, полиция приступает к обыску сверху донизу. Шкафы открываются, папки извлекаются и просматриваются. То же самое проделывается с письменными столами. Они работают как жнецы, задача которых не пропустить ни колоска. * * * Ренфру и Фрэнк сидят на кухне. Поскольку маловероятно, чтобы хозяин дома устроил тайник именно там, они сочли это место самым подходящим – не будут путаться под ногами у производящих обыск. Домоправительница сидит с ними, встревоженная звуками, которые производят люди, переворачивающие дом вверх дном. Спустя полчаса Ренфру обращается к ней:– А где туалет?Она указывает на дверь.– Отсюда, мимо книжного шкафа, сразу налево.Он выходит из комнаты. Несколько секунд спустя на кухню заходит офицер, который занимался обыском подвала. В руках у него два пластиковых мешочка для улик, оба не пустые.– Шеф-то где?– Пошел отлить. А что у вас?Полисмен смотрит на забинтованную голову Фрэнка и колеблется.– Я... э... я думаю, лучше он первым посмотрит.– Почему? Что это такое?Человек все еще смотрит на повязки Фрэнка, а тот уже встает, шагает к нему и берет предметы.В первом мешочке небольшой, примерно два на два дюйма, коричневый брикет. На ощупь не очень твердый, а запах марципана ощущается даже сквозь пакет.Пластид. Взрывчатое вещество.Во втором пакете фотография в рамке, черно-белая. Группа молодых людей, подтянутых, здоровых, горделивых, в безупречных мундирах. Наверху полковой знак и каллиграфическая надпись:"БРИТАНСКАЯ РЕЙНСКАЯ АРМИЯ. ВЗРЫВО-ТЕХНИЧЕСКОЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ".Лавлок сидит впереди, в центре, рядом со старшиной. * * * Ренфру возвращается на Куин-стрит один. Он не хочет, чтобы Фрэнк встречался с человеком, который, как стало известно, пытался его убить.Когда главный констебль входит в комнату для допросов, Лавлок в негодовании вскакивает, но Ренфру не обращает на это внимания. А вот выложив на стол найденные при обыске улики, смотрит на Лавлока внимательно – следит за реакцией.Сэр Николас, осознав, что находится перед ним, дает слабину – у него подрагивают губы и поникают плечи. Но лишь на долю мгновения: он спохватывается и бросается в бой.– Вы обыскали мой дом? – возмущается Лавлок. – Да как вы смели? Как вы посмели?Ренфру указывает жестом на стол.– Это доказательства покушения на убийство, они налицо. На вашем месте я бы начал говорить.– Подлог. Вы подложили это.– Мы подложили вашу армейскую фотографию? В ваш собственный дом? Бросьте.– Фотография ничего не доказывает.– Группа моих офицеров разбирает ваш дом по камешкам, а еще одна группа делает то же самое в офисе "Паромных перевозок". Если хотите, мы можем отвести вас туда, полюбоваться процессом. Но лучше вам облегчить душу и не запираться: это вам зачтется."Может быть".– Вы не представляете себе, с кем имеете дело.– Покушение на убийство есть покушение на убийство. Мне плевать, какое положение занимает подозреваемый.Лавлок качает головой.– Признаетесь сейчас, – продолжает Ренфру, – и я сделаю для вас, что смогу.– Я ни в чем не виноват.– Вы покушались на жизнь Фрэнка Бошама, потому что боялись, как бы он не выяснил, что находилось в фургоне. Потому что вы прекрасно знали, что, а точнее кто, там находится. Вы причастны к незаконной транспортировке тех детей. Кстати о детях. Вы знаете, что зэки делают с теми заключенными, которые оказались в тюрьме за надругательство над детьми? Знаете? Ничего хорошего, уж вы мне поверьте. Признайтесь, и я постараюсь, чтобы вас поместили в одиночную камеру.Лавлок качает головой, но упоминание Ренфру о тюрьме, похоже, пробило в его решимости все отрицать брешь. И главный констебль, приметив это, вбивает в нее клин.– Откуда вообще взялись эти дети? Что вы собирались с ними делать? Педофилия – так, что ли?Материалов о педофилии – самых гнусных и мерзких, со сценами отвратительного, садистского насилия – Ренфру навидался больше, чем ему – если вообще можно так говорить – этого бы хотелось.– Что за чушь. Я не педофил и ни за что не стал бы с ними связываться. Мне отвратительна сама эта мысль.– Что же тогда?– Это была гуманитарная миссия. Дети родом из России. Они с улиц, из сиротских приютов, исправительных учреждений для малолетних правонарушителей. Мы предложили им перспективу лучшей жизни, и они с радостью ухватились за такую возможность.– Как вы их вывезли?– Через Скандинавию. Их перевели через финскую границу и переправили на запад – сначала на лодке, через Ботнический залив, а потом через Швецию и Норвегию, пока они не оказались в Бергене, откуда их и забрали.– Кто? Мне нужно имя человека, непосредственно этим занимавшегося.Лавлок продолжает повествовать, не обращая внимания:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126