Ширли вздохнула:
– Только не слишком затягивай. Этот парень – отличная партия, но пока ты не добавишь к своему бриллиантовому кольцу обручальное… – Ширли ткнула в нее пальчиком с ярко-красным маникюром. – Какая-нибудь смазливая штучка может отбить его у тебя.
– Я запомню это. – Несколько посетителей поднялись из-за соседнего столика, намереваясь уходить, и Лаура бросила взгляд на часы. – О! Сколько времени! – Она вытерла рот салфеткой. – Мне пора бежать.
– Но ты не доела свои креветки, – запротестовала Ширли.
– Какие уж тут креветки! Надеюсь, ты помнишь, что мне еще надо руководить газетой?
– Трусиха. – Мать подставила щеку для поцелуя. – Ты боишься, что, если останешься, я вытрясу из тебя точную дату свадьбы.
Лаура наклонилась поцеловать ее.
– До свидания, мама. Еще раз поздравляю! Я оплачу ленч на выходе.
Когда Лаура вернулась, до одиннадцати часов – контрольного срока выпуска газеты – было еще далеко, но в отделе новостей «Сентинел» уже царило безумие.
Она проходила через эти двери несчетное число раз с тех пор, как восемь месяцев назад возглавила газету, но и по сию пору ее переполняла гордость при мысли о том, сколько удалось сделать за столь короткий промежуток времени.
Помещение отдела новостей восьмидесятисемилетней газеты мало изменилось со временем. В его огромном чреве все так же ярко светили настольные лампы в полуотгороженных кабинетиках вдоль восточной стены и по-прежнему два узеньких прохода прорезали скопления широких письменных столов. Заметно изменилось лишь отношение сотрудников к делу, что не замедлило сказаться на симпатиях читателей. Новый, привлекательный формат газеты заставил и журналистов, и редакторов поверить, что теперь это – волнующее, агрессивное издание, а не тяжеловесная, старомодная газета, какой она была долгие годы.
Надрывающиеся телефоны, срывающиеся с мест за очередной сенсацией репортеры, незатихающее рабочее возбуждение сотрудников порождали в ней ощущение бодрящего нервного трепета.
У самой двери кабинета ее окликнули. Обернувшись, она поздоровалась с новенькой – Ники Кохран, главным редактором раздела международных новостей, принятой в штат пару недель назад.
– Мы только что получили эту фотографию из Ассошиэйтед Пресс. – Ники протянула фото Лауре. – Ее сделал Тед Кендалл при отлете из Сараево. – Ники замялась. – Вы не будете возражать, если мы поставим ее в номер вместо той, что прислало Рейтер?
Лаура взяла снимок и какое-то время внимательно изучала. Он производил сильное впечатление. Снимали с вертолета. Объектив камеры запечатлел десятки служащих аэропорта, разбегающихся в поисках укрытия от внезапного снайперского огня. На заднем плане чадил охваченный пламенем и горой вертолет. Чувствовались сила и драматизм ситуации, те самые качества, что сделали имя исконного техасца Теда Кендалла столь известным в мире фотожурналистики.
– Потрясающий снимок, с чего бы мне возражать?
Ники вспыхнула:
– Я слышала, что отношения между «Сентинел» и дядей автора вот уже много лет крайне неприязненные, и подумала…
– И подумала, что одно лишь упоминание о Кендаллах вызовет у меня негативную реакцию, – закончила за нее Лаура.
– В общем, да.
– Да я скорее дам отрезать свою руку, чем опущусь до такого! – Еще раз, бросив взгляд на фото, она с улыбкой вернула его Ники. – У тебя цепкий глаз. Обязательно помести его в номер и позаботься, чтобы было указано авторство Теда Кендалла, а не просто Ассошиэйтед Пресс.
Лаура шагнула к секретарше, примостившейся за столом прямо у дверей ее кабинета.
– Кто-нибудь звонил, Милдред?
Милдред Мастерс недавно перевалило за шестьдесят два, но вряд ли ей можно было дать больше пятидесяти. Элегантная и подтянутая, в строгом платье, с неизменным французским пучком на затылке, эта женщина с умными карими глазами прямо-таки излучала материнское тепло.
Беззаветно преданная Джей Би, бывшему издателю «Сентинел», она и для Лауры стала самой близкой сподвижницей, что оказалось весьма немаловажно, учитывая тот неприязненный прием, который ей оказали здесь восемь месяцев назад. (Она тогда вернулась в Техас, чтобы занять место отчима.) К тому же Милдред прекрасно и без видимого труда управлялась с бесконечным потоком деловых бумаг.
– Четыре звонка. – Милдред вручила ей розовые листочки памяток. – Первые два от руководителя женского общества помощи Брекенбриджскому госпиталю. Она интересовалась, сможешь ли ты выступить на их традиционном осеннем обеде в следующем месяце. Третий – от Тома Гранта, ведущего новостей радиостанции КИЗЗ. Ему нужна напарница для рождественского благотворительного шоу. И четвертый звонок – от Джей Би. Он проверил твою машину. Трансмиссия в порядке, однако, сцепление износилось, так что пора покупать новый автомобиль. – Она улыбнулась. – Последняя фраза – его, не моя.
Лаура хмыкнула, бегло просматривая бумажки. Уже не первый раз Джей Би ставил под сомнение надежность ее машины. Но Лаура никак не могла заставить себя расстаться со стареньким драндулетом, канареечным «фордом-мустангом» 1974 года, который купила тринадцать лет назад, когда еще училась в Техасском университете.
– Я подумаю. А пока позвони той даме из общества помощи и передай, что я свяжусь с ней через пару дней и дам точный ответ.
– Как насчет Тони Гранта?
– Ему я позвоню сама.
Она вошла в кабинет. Как обычно, стол был завален кипами газет со всех уголков страны, служебными записками, листами бюджетных ведомостей и просьбами о благотворительных пожертвованиях.
Кабинет представлял собой большую солнечную комнату, с одной стороны выходившую окнами на реку Колорадо, а с другой – отгороженное от отдела новостей стеклянной перегородкой, позволявшей видеть все, что там происходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96