– Хотя я не понимаю, почему мне не разрешают оставаться одной. Мне ведь уже исполнилось девять, как ты, надеюсь, знаешь?
Нейл улыбнулся.
– Знаю, моя дряхлая, древняя маленькая женщина! Но ведь это Нью-Йорк, а ты еще не всегда бываешь осторожна и внимательна. – Он легонько щелкнул ее по изящному носику. – Да и вообще, почему мы с тобой должны сидеть по разным квартирам, если вместе можем так прекрасно веселиться?
Элизабет улыбнулась во весь рот, отчего стала еще больше похожа на мать.
– А ведь нам правда весело вместе? Да, Нейл?
– Еще как!
Девочка наморщила лоб и сделала сосредоточенное лицо.
– Нейл, тебе когда-нибудь бывает одиноко?
– Иногда.
Интересно, куда она клонит? С Элизабет ничего нельзя знать наперед.
– Вот так и маме, иногда. – Девочка посмотрела на него. – Если бы ты и моя мама поженились, никому из вас не было бы одиноко.
Нейл засмеялся:
– Я, кажется, попал в ловушку?
– У нас была бы настоящая семья, – продолжала Элизабет. – Как у моей подруги Клэрис. И тебе не нужно было бы бежать сюда в любую погоду, потому что ты жил бы здесь, с нами.
– Постой, постой, – возразил Нейл. – Что за ерунда такая: «ты жил бы здесь с нами»? Где это ты слышала, чтобы мужчина переселялся к женщине?
– Какая разница, Нейл? Ведь сейчас одна тысяча девятьсот восемьдесят третий год, – продолжала убеждать его Элизабет. – Не все ли равно, кто к кому переедет? Ты сам подумай, как могут три человека уместиться в твоей маленькой коробочке, которую ты называешь квартирой. А как быть с моими друзьями? А с Петри?
Нейл посмотрел на нее долгим, задумчивым, взглядом.
– Ты уже, кажется, все обдумала? А мама знает о твоих планах?
Элизабет закатила глаза к потолку.
– Она сказала мне, что я сую нос не в свое дело. Ты любишь мою маму?
– Ты же знаешь, люблю.
Элизабет посмотрела на него взглядом умудренной женщины.
– Я имею в виду, любишь ли по-настоящему. Ну, ты понимаешь?
– Мы с твоей мамой очень любим друг друга, – ответил Нейл и почувствовал себя неловко под ее пристальным взглядом. – Но я не уверен, что этого достаточно…
– Для большинства людей вполне достаточно. У некоторых супругов и этого нет.
Нейл смотрел на нее с изумлением.
– И давно ты стала таким философом?
Элизабет пожала плечами:
– Просто я умею наблюдать, вот и все.
Нейл запрокинул голову и расхохотался. Этот ребенок полон дерзости и настойчивости. Совсем как его мать.
В субботу Дебби увезла Элизабет загорать, а Карен и Нейл остались дома – потягивали чай со льдом из высоких стаканов и наслаждались обществом друг друга. Нейл взглянул на нее и заметил, как Карен внезапно побледнела.
– Что случилось? – спросил он, ставя стакан. – Ты выглядишь так, будто только что увидела привидение.
Карен, не говоря ни слова, протянула ему последний номер журнала «Филадельфия», который Ширли присылала ей каждый месяц. На четырнадцатой странице Нейл увидел фотографии двух мужчин и коротенькую заметку.
Великолепный дом с шестью акрами земли мистера и миссис Уильям Дж. Хардгров в Хэддонфилде штата Нью-Джерси был продан в прошлом месяце за семьсот тысяч долларов. Особняк станет американской резиденцией мистера и миссис Вольфганг Кландштеддер из Германии. Немецкий автопромышленник сейчас строит завод в северной части Филадельфии и, как ожидается, сможет предоставить городу свыше восьмисот рабочих мест. Бывший мэр Хэддонфилда и его жена Барбара теперь живут в Балтиморе, штат Мэриленд, где мистер Хардгров восстанавливает силы после неизвестной болезни, вынудившей его оставить пост и продать свои акции в «Карлейль-банке» компании «Прэгер».
– Тебе неприятно вспоминать обо всем этом?
Карен задумалась.
– Было неприятно, когда дела мои шли плохо. Мне даже снились всякие страшные сны. А сейчас я почти не думаю об этом.
– Но если Хардгров так сильно заболел, что вынужден был продать свой прекрасный банк и уйти с поста мэра, значит, на свете действительно есть справедливость.
– Получается, что так.
Нейл поднял стакан с холодным чаем:
– За справедливость! И чтобы этому проходимцу никогда не поправиться.
Одиннадцатого июля, через три недели после премьеры «Ундины», прошедшей при переполненном зале, Арчи Войноски, с холодным, хмурым лицом, поставил стул в центре сцены и оседлал его, как коня.
– Я должен сообщить вам неприятную новость. Мы закрываем спектакль через неделю.
Приглушенный ропот прокатился по сцене. Нейл и Карен, узнавшие о решении режиссера еще вчера, молча стояли в стороне. Убежденный в том, что спектакль снимается по его вине, Нейл снова нашел утешение в бутылке. Но на этот раз отключил телефон и отказался открыть дверь, так что вчерашний спектакль прошел без его участия.
Карен посмотрела на Нейла – бледен, похоже, едва держался на ногах, но по крайней мере в театр явился. И до спектакля еще было время. Если ему повезет, да еще Арчи поможет, он будет играть сегодня, как и было запланировано. Но что будет завтра вечером? И как быть с остальными одиннадцатью представлениями?
– Продажа билетов за последние две недели резко упала, – продолжал Арчи. – Владелец театра счел за лучшее закрыть спектакль, пока он совсем не провалился.
Карен наблюдала, как актеры разбредаются, образуя несколько небольших группок. Нейл что-то пробормотал.
– С тобой все в порядке? – спросила Карен. Нейл отвернулся и ногой отшвырнул фанерную перегородку со своего пути.
– Конечно! Все в порядке. Все просто великолепно!
Накануне последнего представления Джек Витадини сидел в первом ряду театра «Мирэмар» со Стюартом Вагнером, владельцем киностудии «Карнеги пикчерс» в Голливуде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122