– Разбитое сердце или счастливое избавление?
– Боюсь, что счастливое избавление. Никакого разбитого сердца, никаких сожалений.
– О, Кейт, давай ты примешь душ и переоденешься, а потом расскажешь все по порядку!
– Привести себя в порядок, это здорово, но с признаниями придется подождать до вечера. Мне надо в офис на Риджент-стрит.
– Но ведь сегодня воскресенье!
– Я знаю, об этом можно было догадаться по твоему виду, но они ждут меня на брифинг.
– Ну, тогда до обеда?
– Я не пропущу его ни за что на свете. Давай пойдем куда-нибудь и отпразднуем мой приезд!
Кейт успела сходить на встречу, распаковать чемоданы и даже три часа поспать перед обедом. Пробудившись от того, что свет за окном стал золотистым, и, чувствуя себя посвежевшей, она решила, что чего ей теперь действительно недостает, так это ванны. Она мокла в ванне так долго, что вода стала чуть теплой, и Кейт как раз раздумывала, не пора ли ей вылезать, как раздался требовательный стук в дверь.
– Вылезай сейчас же и впусти меня! Ты торчишь там по крайней мере час, – кричала Стефи.
– Наконец-то я дома, – подумала Кейт со счастливым вздохом.
– Какое странное ощущение, словно я никогда и не уезжала, – сказала Кейт. Они сидели за столиком своего любимого бистро, в пяти минутах ходьбы от дома. – Ты знаешь, ну просто как будто время остановилось.
– Ну, нет. Ты теперь совсем другая, не та, что уехала больше двух лет назад.
– Мудрее и старее, ты хочешь сказать?
– Пока не знаю. Расскажи, что случилось у вас с Дэвидом. Я целый день умираю от любопытства, – Стефания наполнила бокалы красным вином.
– О, я и забыла, какое превосходное мороженое у них здесь, – сказала Кейт, накладывая себе еще. – Боюсь, что это скучная история, – она начала рассказывать, что произошло после того, как они расстались со Стефанией в аэропорту.
– ...Так что, видишь ли, к тому моменту, как я объявила, что собираюсь поехать летом сюда и послать к черту все остальное, Дэвид был уже сыт по горло мной, а я сыта по горло нашими отношениями.
– И что же ты сделала? Опять потеряла выдержку и швырнула кольцо?
– Нет, можешь меня поздравить, я была поразительно спокойна, а кончилось все тем, что я отдала ему кольцо и ушла, ужасно холодная, собранная и благоразумная. Оказавшись на улице, я почувствовала, что могу взлететь от счастья, разве это не ужасно?
– А что в этом ужасного? – озадаченно спросила Стефания.
– Потому, что я была счастлива, разве не понятно? Я только что порвала с Дэвидом, человеком, которого собиралась любить, пока нас не разлучит смерть, а почувствовала себя так здорово!
– Я думаю, это прекрасно, Кейт! Ты очень странная, знаешь ли. Найдя в себе силы положить конец этим отношениям, ты выглядишь в сто раз счастливей, чем на Ямайке. Эти отношения, очевидно, тебя просто убивали, и ты опять хочешь быть несчастной! Я тебя не понимаю.
– Я тоже, но, послушай, забудь о Дэвиде Расселе. У меня для тебя есть действительно кое-что интересное, – и, наклонившись, с мерцающими глазами, она пересказала разговор с Кэролайн Джессоп в доме престарелых.
В следующий уик-энд Кейт поездом поехала в Ридинг, где Элизабет Форрест встретила ее на станции и отвезла в свой дом в Хенли.
Это был второй дом Кейт, и она любила его. Построенный на реке Темзе, он стоял вот уже три века, из них два столетия он принадлежал семье Элизабет. Элизабет была единственным ребенком в семье, так и не была выдана замуж. И хотя она была ровесницей Кэролайн Джессоп и ей шел восемьдесят второй год, она сохранила здоровье и живость, которые бабушка Кейт утратила. Высокая, стройная женщина, она носила юбки из твида, прочные туфли и неизменную нить жемчуга. Кейт просто обожала Элизабет.
– Как прелестно видеть тебя, дорогая, и как неожиданно! – сказала Элизабет за чаем, передавая Кейт домашние лепешки и густой клубничный джем. Потом, как-то по-омашнему, произнесла:
– Почему бы тебе не рассказать мне обо всем?– и устроилась поудобнее со своей чашкой чая.
Кейт так и сделала, с легкостью рассказав о прошедших двух годах. Она всегда считала, что Элизабет можно рассказать абсолютно обо всем. Элизабет редко прерывала ее, и рисковала высказывать собственное мнение только тогда, когда ее об этом спрашивали. Когда Кейт умолкла, Элизабет сказала только:
– Как это интересно!
– Я хочу научиться разбираться в себе, Элизабет.
– Со временем ты научишься, дорогая. Предоставь всему идти своим чередом, и, ради бога, не волнуйся за отца! Он всегда был чересчур деловым, как мне кажется.
– Элизабет... – Кейт колебалась, не зная, с чего начать, и решила сразу перейти к самой сути:
– Я знаю, это будет звучать очень странно, но я должна кое о чем спросить тебя.
– Конечно, Кейт. О чем?
– Ты – моя бабушка?
Насколько Кейт помнила, впервые Элизабет Вотеряла самообладание.
– Твоя бабушка? Какая необычная мысль! Как ты до этого додумалась?
И снова Кейт рассказала о том эпизоде с Кэролайн. Элизабет молчала, пока Кейт рассказывала, и ничего не сказала, когда Кейт смолкла, но выражение ее лица было необычайно обеспокоенным. Подумав немного, она спросила:
– Может, ты объяснишь, почему из этой истории следует, что я твоя бабушка?
Кейт вспыхнула, чувствуя себя ужасно глупой.
– Ну, мы со Стефанией пытались найти какое-то объяснение, и если эта история правдива, то наиболее вероятным нам показалось, что поскольку вы с бабушкой были такими близкими подругами и ты никогда не была замужем, то... – она поколебалась секунду, а потом быстро закончила. – Ну, если ты родила незаконного ребенка, то наиболее благоразумным было бы отдать его лучшей подруге, которая была бездетной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101