Здесь он отхлебнул изрядное количество напитка, улегся прямо на придверный коврик и забылся богатырским сном. В начале шестого утра осторожный объект тихонько открыл свою дверь, шагнул вперед и тотчас наткнулся на похрапывающее нечто. Господин Добржанский брезгливо пнул «бомжа» ногой: «А ну вали отсюда, скотина пьяная». Тот, понятное дело, проснулся, с виноватым видом промычал в ответ что-то невразумительное и, подхватив початую бутылку, засеменил на воздух. При этом впереди него понесся тональный сигнал радиостанции, сигнализирующий о выходе объекта. Короче, не проспали, приняли голубчика. А приняв – оттащили, зафиксировали встречу с покупателем, после чего сдали обоих на руки заждавшимся заказчикам. Вроде бы ничего особливо героического в данном случае Эдик Каргин и не совершил, но опять-таки все познается в сравнении. «Вы, нынешние, ну-тко!» А еще Эдику принадлежал патент на разработку незамысловатого, очень дешевого, но зато весьма эффективного «сигнализатора выхода». Именно Каргин первым в конторе додумался собирать на лестнице бачки с пищевыми отходами и, составив их на попа, прислонять к двери объекта таким образом, что каждый раз о выходе оповещались не только поджидающие неподалеку «грузчики», но и жители близлежащих домов. Жаль только, что ныне этот способ приемки канул в прошлое по причине ликвидации самого института сбора пищевых отходов – то, что раньше уходило на прокорм свиньям, сегодня с большей охотой люди поглощают сами.
За то время, пока Эдик Каргин наматывал круги по Арсенальной набережной в ожидании выхода адвоката, в личной жизни Лямина произошло одно немаловажное событие, а именно – примирение с Ириной. Этим утром казалось бы надолго сгустившиеся над головой Лямки тучи были в одночасье разогнаны, причем первый шаг к примирению сделала сама тезка некогда популярной отечественной поп-дивы. Та, помнится, боролась с тучами довольно сложным способом – разводила их руками. Ирочка Гончарова вмешиваться в природные процессы не стала, а просто взяла и позвонила Лямке с работы.
– Иван, привет! Ты сейчас не на линии? Я тебя не очень отвлекаю?
– Не, Ириш… вернее, Ира… – сбился Иван, памятуя о былом запрете на дружески-близкое обращение, – нисколечко ты не отвлекаешь, даже наоборот… Мы сегодня с часа выставляемся, так что я пока еще дома. У тебя что-то случилось?
– Нет. Просто… Просто я вчера весь день думала про нас с тобой, про тебя… Ты очень сильно за субботу обиделся?
– Да ты что! Это я вел себя, как последняя свинья. Мне… мне очень стыдно.
– Не надо, Ваня, перестань. Я уже не маленькая и все понимаю. Ты – взрослый мужчина, – от этих ее слов Лямка аж зарделся от удовольствия, – и для тебя это очень важно. У тебя ведь были до меня… другие женщины?
Иван задумался: соврать, что были, а вдруг обидится? Ответить честно, что не было, – тогда какой же он, на фиг, «взрослый мужчина»?
Возникшую неловкую паузу прервала сама Ирина:
– Прости, я, конечно, не должна этого спрашивать. Вань, ты извини меня, пожалуйста. Ты хороший, а я, наверное, дура. Если ты хочешь, мы можем попробовать… Только не торопи меня с этим, ладно? Я должна сама, понимаешь?…
– Конечно, Ириша. Я все понимаю, ты… ты тоже очень хорошая.
– Давай на этой неделе как-нибудь встретимся, кофе попьем?
– Давай. Вот только ты же знаешь, у нас заранее ничего планировать нельзя. Сегодня – в вечер, а завтра – черт его знает как будет.
– Ничего, я подожду. Ты тогда определись и сам позвони, хорошо?
– Конечно. Слушай, Ириш, а Константин Евгеньевич тебе ничего такого про субботу не говорил?
– Нет, Вань, ты не думай. Я знаю, его многие в конторе ругают или боятся, но на самом деле дядя Костя добрый. Он и о тебе очень хорошо отзывался.
«Да уж, могу себе представить», – подумал Лямин, вспомнив, как на днях полковник Фадеев грозил ему откровенным членовредительством…
Понятно, что после такого разговора Иван пребывал в самом что ни на есть благодушном настроении. Еще бы – пока он ломал голову над тем, как исправить свою столь щекотливую промашку, его подруга взяла и сама выбросила белый флаг. Еще и прощения попросила. Право слово, прямо какое-то «Очевидное-невероятное»! – «Профессор Капица призывает напицца».
Собираясь на работу, Иван уже вовсю мечтал и фантазировал, предвкушая предстоящее свидание с Ирочкой. А выйдя из дому, сменил тему и всю дорогу до «кукушки» размышлял о странностях женской психологии. По результатам этих раздумий Иван пришел к тому же выводу, который он сделал два дня назад, – «сложно с ними, с бабами». Лямка и не догадывался, что примерно два века назад очень схожую мысль высказал лорд Байрон, который писал: «Чувства женщины подобны приливу и отливу, и когда приходит большая волна, только Господу известно, чем это может кончиться».
Между тем лорд Байрон в данном случае был не при делах. Объяснение столь причудливым метаморфозам и трансформациям, произошедшим в юной девичьей головке, было на удивление простым: в понедельник Гончарова пришла в свой отдел и за традиционной утренней чашкой чая поделилась с Ингой Сафоновой потаенными переживаниями по поводу субботних событий. Но вместо того, чтобы разделить негодование подруги в отношении кобелирующих личностей, Сафонова обрушила весь свой пыл на саму Ирину. Смысл ее тирады сводился к двум посылам. Посыл номер раз: «Мужики, они, конечно, подонки и негодяи, у них одно только на уме». Посыл номер два: «Но коль они без этого не могут, то это им обязательно нужно дать, поскольку в противном случае можно запросто остаться и в старых девах, и на старых бобах».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23