невозможно выпасть из жизни на неопределенный срок, у вас наверняка есть обязательства не только перед отцом, но и перед мужем и детьми…
— Я не замужем.
— Что же тогда? — Он горько усмехнулся. — Любовник? Карьера?
— Разумеется, карьера, — раздраженно бросила Даниэлла. Какая разница, что он о ней подумает? Я владею туристическим агентством.
— Очевидно, для вас бизнес важнее отца, иначе вы не стали бы оттягивать свой приезд…
До этого момента Даниэлла старалась не обращать внимания на упреки в свой адрес. Но это уже слишком!
— Так уж получилось, доктор Росси, что, когда с отцом произошла эта трагедия, я была в антарктическом круизе!
— И на лайнере не нашлось ни одного мобильного телефона или рации?..
— Разумеется, на борту имелось все необходимое, но на этот раз ваш сарказм пропал зря, — резко ответила она. — Если бы медперсонал больницы сообщил о случившемся в офис, я бы сразу обо всем узнала и вылетела сюда так быстро, как это вообще возможно. Но послание записали на домашний автоответчик, а так как я живу одна…
— Мы не заслужили такого упрека, синьорина, Карло Росси тоже умел держать удар, — так как в документах вашего отца мы нашли именно этот адрес, по которому и разыскивались родственники больного… — В течение нескольких секунд он молча смотрел на нее, а потом осторожно начал: Мне очень жаль, синьорина Блейк, что наш разговор…
Но договорить он не успел, потому что дверь распахнулась — и в кабинет влетела очаровательная девочка с длинными черными локонами.
— Papa! — весело закричала она по-итальянски, но, заметив, что он не один, поспешила извиниться:
— Mi scusi! La dis turbo, Papa?
— Да, — ответил доктор Росси по-английски. Ты же прекрасно знаешь, что нельзя входить ко мне в кабинет, не постучав.
— Ма Beatrice non е…
— Анита, веди себя как воспитанная девочка.
Эта синьорина не говорит по-итальянски, — он повернулся к Даниэлле. — Я прав, не так ли?
— Я знаю всего несколько слов, — улыбнулась она, вставая. — Но не беспокойтесь: мы все равно уже закончили обсуждать…
— Не совсем, синьорина Блейк, — спокойно возразил он. — Дайте мне несколько минут, чтобы выяснить, почему нас прервали, и мы продолжим беседу Она послушно опустилась в кресло, а Карло Росси обратился к дочери:
— Итак, Анита, объясни мне свое поведение.
Его голос был строг, но легкая улыбка, сопровождавшая эти слова, подсказывала девочке, что отец совсем не сердится на нее. В больших карих глазах снова заплясали искорки веселья, когда она сообщила:
— Я не постучала, потому что Беатриса ушла домой, и я решила, что ты тоже закончил работать.
Какая у меня новость Бьянка родила четырех малышей! Я нашла их, вернувшись из школы…
— Действительно, потрясающее известие! рассмеялся доктор Росси и, обняв дочь, повернулся к Даниэлле:
— Если вам интересно, синьорина, Бьянка — это наша кошка, а Анита — моя дочь, хотя вы уже наверняка догадались сами.
Даниэлла улыбнулась:
— Здравствуй, Анита.
Девочка расправила складки на плиссированной юбке, приводя в порядок школьную форму, и вежливо поздоровалась:
— Здравствуйте. Как поживаете? Очень рада вас видеть…
— Очень хорошо, — похвалил ее отец и добавил: Если так и дальше пойдет, скоро ты будешь разговаривать по-английски лучше, чем я.
— Правда? — Анита посмотрела на отца с обожанием и обняла его. — Насколько лучше?
Карло Росси щелкнул дочь по носу и ответил:
— Не настолько хорошо, чтобы я позволил тебе нарушать наши правила. Сегодня ты пришла сюда не одна, надеюсь?
— No, Papa, — она так энергично покачала головой, что ее черные тугие локоны весело заплясали и в конце концов оказались за спиной. — Со мной Саландрия, она ждет внизу. Мы собираемся на рынок, чтобы купить Бьянке свежей рыбки.
— Ну так не заставляй Саландрию ждать, — доктор Росси похлопал дочь по плечу. — Попрощайся с леди и беги…
— Arrivederci, синьорина. До свидания, — улыбнувшись, смущенно произнесла девочка, потом повернулась к отцу и, обняв его, крепко поцеловала:
— Ciao, Papa!
Наблюдая эту трогательную сцену, Даниэлла почувствовала зависть. Она никогда не могла позволить себе ничего подобного в отношениях с отцом, который просто ужаснулся бы такому бурному проявлению чувств. Алан Блейк был очень сдержанным человеком, абсолютно несентиментальным по натуре. Даниэлле ни разу не приходилось, например, сидеть у него на коленях. Он никогда не хвалил ее и не любил шуток, предпочитая видеть в дочери главную причину всех своих проблем.
— Прошу прощения, синьорина, за это неожиданное вмешательство… Мы прервались на том, почему вы не смогли приехать раньше. Итак, вы побывали в Антарктике, а возвращение было не из приятных. Сочувствую.
— Спасибо, я постараюсь со всем справиться.
Вы вкратце обрисовали состояние здоровья отца, и я уже вполне готова к тому, что может произойти.
— Позвольте возразить, синьорина Блейк. Вы сейчас в шоковом состоянии, которое всегда мешает трезво оценивать ситуацию.
— Поверьте, я не буду устраивать здесь истерики и рыдать…
— Вам это пошло бы только на пользу. Страх, гнев, печаль, слезы — любые чувства сейчас гораздо естественнее ледяного спокойствия. Я встречал подобную реакцию у многих людей, стремящихся справиться с болью. Сначала они отказываются признать очевидное, но рано или поздно плотину прорывает — и реальность всей тяжестью обрушивается на них. Когда это случается, им особенно необходима поддержка близких и родных. Вы же, синьорина, находитесь в чужой стране, вдали от тех, кто вам дорог…
Даниэлла слушала, не перебивая. Этот доктор ни за что не догадался бы, что по злой прихоти судьбы она в один день лишилась и возлюбленного, и лучшей подруги!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38