– Какие-то деньги я смогу получить сейчас?– Да, получишь.Полковник поднялся, выдвинул ящик письменного стола, взял две пачки стодолларовых банкнот в банковской упаковке и бросил на диван. Тяжелые пачки упали прямо к руке майора спецназа. Пальцы в рыжеватых волосках хищно подогнулись, а рука помимо воли хозяина потянулась к деньгам и принялась их ощупывать.– Да настоящие, Перевальский, не волнуйся. Прямо из банка.– Слишком уж они какие-то новые.– А тебе не нравятся новые? Любишь занюханные, затертые, как грязные носки?– Новые вызывают подозрение.– У кого? – осведомился отставной полковник.– У тех, с кем придется рассчитываться.– Ну если тебе, майор, делать не хрен, возьми каждую банкноту и помни. Задницу подотри. Долгая и нудная работа, для ускорения могу пурген предложить.– Не буду я этим заниматься, – буркнул майор, взял деньги и подбросил пачку на ладони.– Что, никогда не держал таких сумм в руках?– Да нет, приходилось держать и куда больше. Ведь я как-то подвязался работать инкассатором, перевозил мешки из одного банка в другой.– И много возил?– Миллионы, – соврал майор.– Миллионы, говоришь?– Ну, может, чуть меньше, – неохотно поправился Перевальский.– И я думаю – поменьше. Знаешь, разница большая, когда держишь в руках свои кровные и когда перевозишь чужие. Свои – это как собственная жена, можешь ломать, можешь мять. А вот с чужой женой всегда и обращение соответственное.Перевальский наморщил лоб, вспомнив свою любовницу, жену приятеля. Ведь действительно, полковник прав. Если своей жене майор мог сказать какую-нибудь гадость, выругаться при ней матом или попросту толкнуть в плечо, заехать по щеке, то с любовницей подобное обращение было невозможно.– Да, вы правы, Александр Михайлович.– Слушай, Перевальский, давай договоримся раз и навсегда: чтобы я больше никогда не слышал своих имени и фамилии.Майор повернул голову, искоса глядя на полковника Скобелева.– Я тебе сейчас объясню. Ты меня будешь называть только «Полковник» и все. Можешь на «ты», можешь на «вы» – как тебе удобнее. Но ни фамилии, ни имени звучать не должно. Забудь, сотри из памяти.– Все понял. Полковник, – с трудом произнес Николай Перевальский. – А вы как будете меня называть?– А как тебе нравится? Как тебя называет твоя любовница?Майор чуть покраснел, глаза его суетливо забегали.– Так называют только женщины. Мы же с вами не голубые?– Но и не красные, – ехидно пошутил Полковник.– Можете называть «Майор».– Хорошо, Майор. Твой телефон я знаю, позвоню и сразу приходи. А пока займись кадровыми вопросами.– Понял, Полковник.– Кадры решают все, как говорил один известный человек, тоже, между прочим, усатый, вроде тебя.– Сталин, что ли?– Да, Сталин.– Знаю.– Ну вот и молодец.– А вы мне выпить, Полковник, не предложите?– У меня не пьют и не курят. И предупреди людей: если я увижу кого-нибудь выпившим, он будет трупом.– Ну зачем так? Мужику перед делом бывает полезно выпить.– Это смотря перед каким делом. Пьют слабаки перед траханием, чтобы подольше не кончать. А мне дело нужно сделать быстро.Майор явно мялся, не решаясь о чем-то спросить Полковника. Скобелев вновь улыбнулся, оскалив желтоватые зубы.– Хочешь спросить о чем-то. Майор? Так спрашивай, не стесняйся.– Сколько я получу?– Мы же с тобой договорились.– Я хочу еще раз услышать.– Если все пройдет хорошо, если все закончится благополучно, ты получишь пятьдесят штук.– Понял.Майор поднялся с какой-то странной улыбкой, контрастирующей с решительным выражением его лица. Не очень-то подходила эта улыбка и к выражению его глаз. Майор явно не верил, что можно вот так, слетав куда-то на неделю, получить такие огромные деньги, пусть даже и за преступление.– Я не выдумываю. Ты получишь эти деньги. А теперь ступай, мне еще надо поработать.Майор покинул квартиру Скобелева.Александр Михайлович расхаживал по комнате, подходя то к одному окну, то к другому, отодвигая шторы, выглядывая на улицу. На его бледно-желтом лице застыла маска легкого презрения ко всему миру. Глаза поблескивали, выдавая работу мысли. Крепкие пальцы время от времени подрагивали. Бывший полковник стучал ногтями о край подоконника, отбивая такты марша Шопена.«Ты труп, усатый Майор, труп. Хотя сам ты еще об этом не знаешь. Все вы будете трупами. Только Скобелев останется в живых. Только он один и больше никого».Ровно через полтора часа в дверь вновь позвонили, и на пороге появился коренастый мужчина с двухдневной щетиной на лице. Когда мужчина снял кепку и вытер вспотевший лоб, Скобелев предложил ему сесть. Что-что, а выдерживать паузу Александр Михайлович умел. Гость опустился на диван, пружины заскрипели и полковник прикинул, что его посетитель весит никак не, меньше ста пятнадцати килограммов. Действительно, мужчина был крепок, напоминал собой медведя. Только глубокие залысины светлели на его загорелом обветренном лице.– В чем заключается моя работа?– Ты и еще один человек должны будете встретить меня с грузом. На машине.– Какой груз? Сколько?– Этого я еще не знаю. Но машина должна быть вместительная.– А вес груза?– Рассчитывай на полторы тонны.Мужчина сузил глаза, потер щеку и присвистнул.– Тонны полторы?– А ты что, рассчитывал на легковой перевезти?– В общем-то, да.– Нет, не пойдет, нужна большая машина.– Микроавтобус подойдет?– Нет, не подойдет, – коротко бросил полковник. – Должна быть бортовая машина. Габариты пока неизвестны. Номера могут быть любые.– А накладные на груз?– Вот накладные, – полковник вытащил из кармана пачку долларов. – Думаю, с такими накладными можно проехать от Владивостока до Москвы и обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16