"И ведь всегда у них так, - с раздражением думал полковник, прикуривая новую сигарету от окурка предыдущей. - Высокие технологии, сверхсекретные ноу-хау, и тут же рядышком кто-то клепает из оружейной стали тесаки с зубьями на спинке и с кровоспуском, а потом берет этот тесак и выпускает кому-нибудь кишки в двух шагах от проходной своей суперсекретной конторы. И вот тогда они вспоминают про свою секретность и начинают усиленно путаться под ногами, а потом и вовсе забирают у тебя дело только для того, чтобы благополучно его замять, потому что хвосты этих дел вечно обнаруживаются то в Кремле, то в Белом доме, а то и в их собственной конторе. Пропадите вы пропадом, ей-богу, со своей секретностью!
Впрочем, очень даже может быть, что Зверев зарезал Сивцова по причинам, не имеющим ничего общего с военной и государственной тайной. Может, он его просто ограбил - карманы-то у убитого вывернуты. А может, они чего другого не поделили - бабу, например, или премии его Сивцов лишил... да мало ли что!
Даже если так, нам от этого не легче, - со злостью подумал полковник. - Все равно дело у нас заберут, а если и не заберут, то работать спокойно нипочем не дадут. Ладно, - решил он со вздохом, - как сумеем, так и сыграем. Чего раньше времени заводиться..."
Закончив совещание, Сорокин вызвал машину и отправился знакомиться с супругой исчезнувшего Николая Зверева - главного и единственного подозреваемого в этом казавшемся таким простым и понятным деле. Полковник почти не сомневался, что эти простота и понятность именно кажущиеся, мнимые и при ближайшем рассмотрении от них не останется и следа. Поэтому он решил заняться этим делом лично. Ему давно хотелось натянуть нос "рыцарям плаща и кинжала". Лямина он отправил на квартиру к Сивцову - сообщить родным печальное известие и заодно осмотреться. Глаз у лейтенанта, несмотря на молодость и неопытность, был острый, наметанный, да вдобавок он обладал таким ценным для сыскаря качеством, как хорошо развитая интуиция. Он за версту чуял подвох, а то, что лейтенант пока не все умел верно интерпретировать, было делом наживным. Полковник уже привык доверять интуиции Лямина, как, впрочем, и своей, которая не уставала намекать ему, что убийство Сивцова - лишь вершина айсберга, глубоко погруженного в темные воды военно-промышленного комплекса.
Семья Зверевых проживала в трехкомнатной квартире недалеко от центра. Едва перешагнув порог, полковник понял, что имел в виду Лямин, говоря об обстановке зверевского жилища. Дело тут было, впрочем, не только и не столько в обстановке как таковой, хотя и в ней тоже. Само расположение и планировка квартиры были таковы, что невольно наводили на мысль о немалых деньгах. Сама по себе обстановка не представляла особого интереса - здесь все было дорого, но безвкусно. Сорокин насмотрелся на такие квартиры досыта. Так обычно живут богатые купчики из новых, которые сумели заработать энную сумму, но еще не прослышали о том, что на свете существуют дизайнеры-интерьерщики, и потому обставляют свои берлоги по собственном вкусу и разумению. Жена подозреваемого была тоже вполне обыкновенной дамой средних лет, выряженной в шелковое кимоно с драконами и почему-то в туфли на высоком каблуке, что слегка покоробило даже не искушенного в светском этикете милицейского полковника. В общем, решил Сорокин, если бы ее одеть по-человечески, расчесать эти крашеные букли, придающие ей какой-то овечий вид, да стереть с лица толстый слой косметики, она вполне могла бы произвести на Лямина совсем другое впечатление. Вот только голос... Сорокин с трудом удержался от того, чтобы поморщиться при пронзительных, похожих на скрип несмазанных дверных петель звуках этого голоса, и мимоходом подумал, что отсутствие Николая Зверева у домашнего очага, вполне возможно, объясняется куда более прозаическими причинами, чем совершение убийства. Такие голоса можно слышать на базаре, да и то нечасто, и слушать эти скрипучие вопли изо дня в день на протяжении многих лет, наверное, было ужасно противно.
- Да не знаю я, где его, кобеля, черти носят, - решительно заявила эта дама в ответ на вопрос полковника о том, где, по ее мнению, может в данный момент находиться ее благоверный. - Не знаю и знать не хочу. По мне, так лишь бы зарплату вовремя приносил, а так пусть хоть вообще не появляется. Чего он натворил-то?
- Да так, - осторожно пожал плечами полковник. - В общем, ничего особенного. Просто хотелось бы потолковать.
- Вот и ищите его сами, чего ко мне-то привязались? - не утруждая себя излишней дипломатичностью, отрезала Зверева. - Я его рожу видеть не могу.
- За что ж вы его так не жалуете? - добродушно спросил полковник.
- А чего его жаловать? Тоже мне, принц-королевич выискался на мою голову.
- А вы не боитесь, что при таком отношении он от вас сбежит? осторожно поддал пару полковник.
- Он-то? - презрительно усмехнулась Зверева. - Пускай попробует. Далеко не убежит.
- Интересно, - сказал Сорокин и с удовлетворением увидел, как его собеседница буквально на глазах поджалась, поняв, что сболтнула лишнее. Что же это вы про него такое знаете, что он от вас не убежит?
- Да не знаю я про него ничего и знать не желаю, - взяв тоном ниже, ответила Зверева. - Любит он меня, вот и все. Куда ему бежать-то? К шалавам своим, что ли? Это у него всегда так - набегается, нашкодит, а потом все одно домой приползает, кобелина шелудивый.
- Любит, значит... - задумчиво повторил Сорокин. - Что ж, очень может быть, что и любит. А коллекцию его вы мне покажете?
- Это ножи-то? - переспросила Зверева, явно очень довольная тем, что разговор ушел от скользкой темы семейных отношений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103