Расстреляв обойму, он метнулся под прикрытие соседнего автомобиля и пропал из поля зрения.
Виктория посмотрела вверх и поспешно отвернулась: в щель между спинками передних сидений на нее глянуло сплошь залитое кровью лицо водителя. Глаза его были открыты, а точно между ними в переносице чернело круглое отверстие с припухшими краями.
По металлу корпуса снова с глухим звоном пробарабанили пули, заднее стекло лопнуло, и на Викторию посыпались мелкие осколки. Из виденных по телевизору боевиков она знала, что от случайной пули в машине может взорваться бензобак, и решила, что будет безопаснее выбраться отсюда, пока ее не поджарили живьем.
Помощь, о которой просил симпатичный Илларион, оборачивалась весьма неприглядной стороной.
Положение сильно осложнялось тем, что у нее были скованы руки. Сутки, проведенные ею в охотничьем домике, принадлежавшем, судя по всему, тому человеку, которого застрелили на шоссе во время разговора со Старцевым, оставили у нее скорее приятное впечатление: обращались с ней вежливо и обходительно. А главное, она верила, что вот-вот появится Илларион и заберет ее отсюда. И только когда, защелкнув наручники, ее вывели из машины и стали обменивать, - как она поняла, на деньги, - она почувствовала себя обманутой.
Однако теперь, похоже, было не до обид. Собрав все свое невеликое мужество, Виктория ногами вперед (все время ожидая, что их вот-вот отстрелят напрочь) выползла из машины и опустилась на все еще хранивший тепло ушедшего дня асфальт. Поодаль, глухо бабахнув, взорвался синий "форд", и Виктория похвалила себя за предусмотрительность. Первый шок прошел, и теперь творившееся смертоубийство воспринималось как данность, с которой приходилось мириться и в которой надо было жить.., или умирать, если не получалось по-другому. "Это задача, - уговаривала она себя, просто задача вроде тех, что мы записывали мелом на классной доске. Дано: скованные руки, автоматная стрельба и полная неспособность разобраться в том, что происходит. Доказать: если человек хочет жить, то он выживет при любых условиях..."
Подбадривая себя подобной чепухой, она проползла вдоль борта "мерседеса" и с некоторым облегчением укрылась за его багажником. Здесь обнаружился второй охранник из тех, что привезли ее сюда, - лежа на животе, он сосредоточенно палил из какого-то уродливого короткого ружья, после каждого выстрела передергивая ручку сбоку, отчего из казенной части его странного оружия, кувыркаясь, вылетала медная гильза. Виктория решила, что это короткое ружье - обрез. Такой же она когда-то видела в музее.
Охранник оглянулся на нее, и взгляд у него сделался диким, словно он увидел привидение.
- Уходи отсюда, - сказал он, перезаряжая обрез. - Здесь нельзя. Убьют. Иди домой.
- Снимите, - сказала ему Виктория, протягивая скованные руки, но охранник уже отвернулся от нее и снова принялся палить, ожесточенно орудуя затвором. Заднее колесо "мерседеса", за которым он лежал, внезапно издало протяжное свистящее шипение, и машина медленно осела на одну сторону, как давший течь корабль. Охранник выронил обрез и уронил голову на руки.
- Мамочка, - тоненьким голосом пропищала Виктория и резво поползла прочь.
Ползти со скованными руками оказалось чертовски трудно. Через минуту локти и колени у нее были стерты едва ли не до костей, и она пару раз чувствительно приложилась лицом. Через некоторое время, решив, что отползла достаточно далеко, она поднялась на ноги и бегом бросилась к лесу.
Она успела пробежать не больше трех метров, когда ее вдруг, словно палкой, ударило по левой руке чуть повыше локтя. Рука сразу онемела. Виктория испуганно оглянулась, ища, обо что она могла удариться, но ничего не увидела и лишь тогда поняла, что ее зацепило пулей. До леса оставалось всего несколько шагов, и она сделала их. Потом села на податливый мох и заплакала.
Впрочем, плакала она недолго. Всхлипнув еще несколько раз, она решительно оторвала полосу ткани от подола простенького домашнего платья, в котором унес ее из школы Илларион, и кое-как, помогая себе зубами, перевязала рану. После этого она встала и, углубившись в лес, медленно, поминутно спотыкаясь и падая в кромешной темноте, двинулась прочь от побоища и, главное, от Старцева, все еще рефлекторно всхлипывая и шмыгая носом.
Не прошла она и сотни шагов, как ее внезапно схватили за плечо и грубо рванули назад. Едва не потеряв сознание от ужаса, она услышала знакомый ненавистный голос.
- Далеко ли собралась, кошечка? - спросил Старцев и наотмашь ударил ее по лицу.
В тот момент, когда она упала, больно ударившись раненой рукой, откуда-то сзади донесся приглушенный звук работающего на пределе мощности дизельного мотора.
***
Черная "Волга", непрерывно сигналя, поравнялась с кабиной тяжелого "мерседеса" и пошла параллельным курсом в левом ряду. Илларион покосился на нее и усмехнулся - у полковника не выдержали нервы.
Подтверждая эту догадку, в окно "Волги" высунулся Мещеряков и принялся, яростно размахивая рукой, орать что-то, неслышное за ревом двигателя. Илларион повернулся к нему и, постучав себя по лбу согнутым пальцем, показал полковнику сотовый телефон.
Мещеряков энергично плюнул на дорогу и скрылся в салоне машины. Через несколько секунд телефон в руке Забродова запищал.
- "Конкорд" слушает, - голосом автоответчика сказал он в трубку.
- Ты что творишь, лишенец? - закричал Мещеряков. - Это что за третья мировая?
- Это еще не третья мировая, - успокоил его Илларион. - Третья мировая впереди, полковник, потому-то я и тороплюсь. Боюсь, знаешь ли, опоздать.
- Перестань придуриваться и объясни, что происходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103