– Выходит, сбеспредельничал, – обрадовался второй. – Сам расправу учинил, без позволения людей, минуя сход и понятия. Уже годится.
– Мало, – с авторитетностью дозиметриста заявил первый. – Могут сойтись, что защищался.
– Баба-певичка, которая у Хазарова в марухах ходила, тоже небось его работа. Вписываем?
Вензель покачал: головой, мол, не будем мелочиться, к тому же кому какая-то баба будет интересна?
– Ртуть! Ртуть, конечно, к нему привесить легко, – продолжал второй, забыв про вино. – Ртуть завалил кто-то из хазаровских пацанов, но Шрам-то рядом торчат. Из-за Шрама тогда весь сыр-бор и вышел. Обкатаем как подставу, смайстряченную Шрамом на правильного парня Ртуть.
– Пожалуй, Ртуть нормально вплетается, – подумав, согласился Вензель и задрал голову, давая скатиться по языку к нёбу ячменному глотку.
– В «Малых Крестах» с легавыми скентовался. Теперь с ними на пару управляется по тамошним делам. И кто на кого горбатится, не проссышь. Вернее, и понимать следует так: он с ментами партнерствует, а раз партнерствует, значит, постукивать должен. От конкурентов через легашей избавляться.
– И вот еще одно. – Старик поднял корявый указательный палец. – Пару годиков тому в рывок с зоны он ушел вместе с Каленым и Лаем. Обоих завалили менты, а этот как-то спрыгнул и до Питера невредимым дошкандыбал. А уж не он ли сам подкинул ментам корешей, чтобы под шумок, пока тех догоняют и мочат, сдриснуть подальше? Или… погоди… или сам Шрам и замочил их, чтобы… чтобы… Ладно, придумается. Поприкидываем потом, что получше, потяжелее потянет. Так, так, отсюда вытягивается еще одна нить – почему его не хватают за побег. Снова высвечивается дружба с ментами.
– Достаточно набралось. – Второй, удовлетворенный беседой, снова вспомнил о вине.
– Любая фишка в казино лишней не будет. – Рука Вензеля нежно потрепала кота за ушко.
– Тогда и Трубача берем. Дескать, этим летом Шрам своего парня… как его там… Филипса, загасил, натоптал следа на Трубача, мы и купились…
– Вот именно, получается, что мы купились на полную туфту и сами отдали Шраму незамазанного ни в чем человека. Идиотами будем выглядеть. Трубача не трогаем.
– Да, хватит и без Трубача.
– Может, и хватит, да сам по себе набор фактов недорого стоит и легко развалится при несильном нажиме, – назидательно проговорил первый. – Это продукты, из которых нужно состряпать съедобное блюдо. И еще важнее, как сготовленное блюдо подать. Нам требуется создать образ, портрет человека, такой, чтоб факты сами к нему прилипли, как мухи к липучке. В нашем случае треба сработать портрет человека, который готов за ради навара на любое западло. Увидит барыш – понятийным прикинется, срисует в другой стороне выгоду – с ментами закорешится и так далее. Но о том, как ты будешь перед людьми его портрет рисовать, поговорим после, что-то устал я сегодня от Шрама.
– А самого Шрама на сходку не пригласим? – Второй решился потревожить старика последним вопросом.
Потревоженный ответил даже охотно;
– Нет, мне не требуется, чтоб Шрама ретивые хлопцы положили жмуром под мои ревматические ноги. Мне нужно, чтобы на Шрама устроили травлю, чтобы он набегался сперва, высунув язык, нахлебался горюшка, а потом бы его ко мне привезли, связанного и измученного…
Память пролистала озвученные картинки со скоростью аппарата для счета денег. Не прошло и нескольких секунд, как Вензель вернулся от поздней осени за витринным окном дачи к зиме за автомобильными стеклышками. Вензель повернулся к Шраму и повторил важную фразу:
– Ты без людей жить наметился, – И продолжил: – А без людей ой как трудненько прожить, соколик. Ты вот и сам в этом давеча убедится, бегая, как зайка, по закоулкам. В любом деле кореша верные нужны.
Слова «кореша верные» шли Везелю, как бакенбарды Алле Пугачевой. Он даже выговорил их деревянно, губы правильно не гнулись под «корешей верных». Шрам слушал, не перебивая, потому что старичок, выражаясь образно, съезжал на жопе по нужному желобу. Хоть гнусил он в поучительной тональности, да пусть тешится, лишь бы дело сдвигал. Его, Шрамово, слово выскочит, как только набухнет в нем необходимость. А не-перебиваемый Вензель старался:
– Ты же, Шрам, друзей-приятелей не ищешь, все один норовишь. А один и в поле утонет. Конечно, дружки, они разные бывают. Толку мало, коли ты наберешь толпу кентов из баранов и быков. Лучше дружить с одним пастухом, чем со всем стадом. Но вот ведь в чем загвоздка – зачем ты пастухам и прочим людям с влиянием? Что ты можешь от себя предложить? За просто так только студентки любят. Твой комбинат да изоляторушка следственный, спору нет, приобретения хорошие, но если не раньше, то в последние дни ты должен был усвоить, как хлипка твоя землица. Как легко могут растащить из-под тебя сокровища твои драгоценные, когда все разом накинутся. Управиться с бедами лютыми только кореша верные помочь в состоянии. Теперь давай покумекаем, что ты предложить способен сильным людям. Да, наверное, такую штуку, что они сами отобрать наездами не смогут. Есть у тебя штука такая? Ведь есть. Или нет?
Вензель утомился от долгого говоренья. Пот на лбу не выступил (какой пот у мумии?), но побледнел-таки старичок от напряжения.
– Да, кое-что найдется. Короче, я понял, Вензель. – И почему, вдруг поймал себя Шрам, они не перейдут на открытый текст, чего им баснями изъясняться? Понятно о чем речь – об эрмитажных списках. – Я понял, Вензель. Да материальчик-то сырой, как глина или необогащенная руда. Повкалывать требуется до готовности. Товар товарный вид любит. А вкалывать возможно лишь в покое, чтоб не отвлекало ничего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79