Крюки держали турник, а на трубе турника Арбузовы колени. Арбуз сочился потом, но уперто продолжал качать пресс.
Из кармана широких штанов выскользнула монета и спикировала на гимнастический мат. Вслед за монетой на мат соскочил пылающий рожей Арбуз.
– Не вломак тебе? – Чек прицелился и, натужно крякнув, отправил мяч в кольцо. Постучать бы перед броском мячом об пол, поймать бы после бодрого отскока от щита, да только кожаная сфера была набита песком и не предназначена для баскетбольных утех.
– А че еще? – Арбуз отыскал дезертировавший рубль и вернул карману.
Содрогнув щит, песочный мяч чуть не снес лишенное сетки кольцо и гигантским перезревшим фруктом шлепнулся на деревянный пол.
– Сообразим в минус пять по стошке баксовых?
– Да ну его! Давай я в лабаз за картами сгоняю!
– Сгоняешь ты, как же. – И Чек глазами показал на гору из гимнастических матов в центре зала.
К матам была прислонена половинка стола для пинг-понга. От зеленой с остатками белой разметки плоскости отскакивал целлулоидный шарик. Отскакивал, чтоб получить подзатыльник от ракетки типа «сухарь». Гайдука ничуть не утомляла стукотня, он с самого утра лупасил по шарику, развлекался настольно-теннисным онанизмом, прерываясь лишь на Шрамов.
Убедившись, что Гайдук его спиной увидеть не может, Арбуз направил на молдаванина указательный палец, а потом постучал ладонью по неплотно сжатому кулаку другой лапы. Сегодня этот баран, типа, на коне. Пригодился папам, ну и рад повыеживаться. А завтра в деле поставят точку, баран опустится со своего чердака на общий этаж, и мы ему припомним все понты. Гайдук понтовался дешево, строил из себя ротного старшину: дурь не курить, не пить даже пива, никуда не отлучаться.
Арбуз обреченно вздохнул, дескать, надо перетерпеть этот день или дни, и пошел шарить по кладовкам бывшей ДЮСШ «Орленок». Хоть что-то еще нашарить, хоть чем-то новеньким развлечься.
За окном спортзала простаивал стадион. Снежные навалы на поле и вокруг не расчищались ни бульдозерами, ни лопатами. Каток на зиму не заливали, лыжники круги не наматывали. Вкупе с разлагающимися трибунами, сгнившими плакатами, вроде «Дорогу олимпийскому резерву!» и революционной разрухой помещений, детско-юношеская спортшкола имела постъядерный вид. Удачным приложением к пейзажу служила захолустная тишина. А кому ее здесь нарушать, на окраине Старой Деревни, на краю города?
По причине тишины тарахтение мотора можно было услышать задолго до появления автомобилей у бывшей кузницы спортивных талантов.
Гайдук поймал шарик, сунул в карман, ракетку бросил на маты.
– Арбуз! – Чек свистнул в два пальца.
Арбуз вышел из бывшей раздевалки, вертя, как нунчаками, сложенной пополам скакалкой.
– Душить ею хорошо. – Арбуз по-пастушьи щелкнул скакалкой по полу.
– Возьми баб наказывать, – посоветовал Чек.
– Гляди, как бы самому не пригодилось, – мрачно предупредил Гайдук. – На петлю.
Мимо окон по направлению к крыльцу проехал джип.
Гайдук встал около двери, поставил ботинок на перекладину шведской лестницы. Узкий, жилистый, сумрачный и по-злому собранный, молдаванин смотрелся опасно. Арбуз, расставшись со скакалкой, вытащил из кожаного пальто, перекинутого через коня, волыну, засунул за пояс под свитер.
В предбаннике затопали, забубнили. Дверь распахнулась. В облаках морозного пара, оставляя за собой грязные следы, в спортзал ввалилась компания из трех человек. Недружная компания – двое грубо толкали перед собой третьего.
– Любуйтесь. Он? – пихнул доставленного в спину один из конвоиров.
Гайдуку хватило полвзгляда.
– Нет. И близко не лежало.
– Ты посмотри на татуировку! – загорячился конвоир и принялся сдирать с мелкого, покорного, с физией денатуратного бухарика, офонарело вращающего вылупленными глазами мужика затрапезный зеленый пуховик.
– Чего смотреть. – Гайдук перевел взгляд на второго конвоира. – Жратву привезли?
– В машине, – ответил молдаванину второй из команды поисковиков. – Сейчас схожу.
– Нет, ты посмотри! – настаивал первый, выдергивая из рукава грязной рубахи худую бледную руку мужика.
Мужик вел себя, как доброволец на донорском пункте, только тихонечко подрагивал и поскуливал. Показалась долгожданная наколка. Молния, пронзающая тюремную решетку. Грязная молния, пронзающая забуревшую от подвальной копоти тюремную решетку. Чуя пафосность момента, пленник даже перестал скулить.
– Где накололи-то? – спросил Чек.
– Сидел я, ребята, – дрожа, выдавил мужичок. – Там и с-сделал.
Арбуз неосторожно попал под струю выдоха и отступил на два шага, морща шнобель.
– А Шрама такого не знаешь? Во, братва, еще едут! – Чек вытянул руку к окну, за которым промелькнула бело-красная «скорая». – Так, спрашиваю, Шрама знаешь?
– Не приходилось, – сделал очень искренние глаза синяк.
Гайдук тем временем принял из рук второго ловца Шрамов две двухлитровые бомбы «кока-колы» и бумажные «макдоналдсов-ские» пакеты.
– Опять ты, Панцирь, мусора навез, – осклабился Арбуз.
– Ты фильтруй базар, Арбузище! – взвился первый конвоир по кликухе Панцирь. – Рост средний? Средний. Наколка на месте? На месте.
– Какой же средний! Гляделку разуй! Карлик форменный. Вот у Чека средний. А морда? Какой это, на хер, авторитет?
– Сам ты авторитет! Говорили, не попадаться на видуху, что Шрам может закраситься под любого.
– Так не закрасишься. Тут пить надо конкретно и старательно.
Мужик, вокруг которого мотался базар, глупо моргал и беспрерывно облизывал обветренные губы. Нырять голой рукой в рукав без приглашения боялся.
– Слушай, ты! – Панцирь, доведенный выпавшей идиотской работой и подколками Арбуза, распалился не на шутку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79