Появление китайцев было большим событием не только для заключенных, но и для тюремного начальства. Некоторые продукты, особенно рис, чай и сахар, у китайцев можно было приобрести чрезвычайно дешево. Расценки китайцев очень нравились каторжанкам, получавшим из казны на добавочное питание всего четыре рубля двадцать копеек в месяц. На эти деньги дважды в месяц можно было заказать через начальника тюрьмы какую-то еду и необходимые мелочи. Политические, получавшие денежную помощь от близких, не ограничивали свой заказ четырьмя рублями, но в лавках у местных купцов, например у тюремного поставщика Коренева в Нерчинском заводе, была такая дороговизна, что питание все равно оставалось скудным. Однако, если к дню заказа, или как говорили на каторге «выписки», подгадывали китайские купцы со своим караваном, начальник тюрьмы брал продукты у них и для заключенных наступал короткий период изобилия.
Поговаривали, что китайские караванщики кроме торговли оказывают населению Нерчинского уезда еще ряд услуг – не брезгуют доставкой контрабанды, наркотических препаратов или нелегальной литературы, смотря по спросу; переводят желающих через границу, скупают золотой песок, намытый на тайных приисках...
Андрей был уверен, что они легко возьмутся перевести через границу женщину без документов, если только сумма вознаграждения за труды покажется им достаточной.
– Поначалу мне твоя идея с побегом показалась совершенно нелепой и даже дикой, а теперь она день ото дня приобретает все более реальные очертания, – говорила Мура Асе. – Андрей сумеет договориться с купцами.
– Да, но деньги... Они ведь не возьмутся за это дело бесплатно. Я не знаю, где мне достать нужную сумму, – с отчаянием ответила Ася. – Может быть, написать в Москву моей подруге, чтобы выслала денег? Она обещала помочь мне в случае нужды...
– Это не та ли особа, что провожала тебя на этап, кидая через голову солдат апельсины?
– Да. Это Ксюша, моя подруга еще по пансиону.
– Ты говорила, что на суде она «забыла» о важных деталях, способных поколебать общую уверенность в твоей вине? Такие вещи спроста не бывают.
– Мы все тогда так растерялись, что говорили совсем не то и не так и забывали о важном, – Ася попыталась оправдать Ксению, почувствовав, что Мура ее в чем-то заподозрила.
– Ты-то, конечно же, растерялась. А этой твоей Ксюше с чего теряться? – отрезала Мура. – Не похожа она на впечатлительную девицу. Наверняка в ее рассеянности был умысел.
– Но ведь она пришла меня проводить! – снова возразила Ася.
– Совесть успокоить хотела или праздное любопытство потешить. Не пиши ей, не надо. Не унижайся. К тому же, пока твое письмо дойдет до Москвы, пока эта самая Ксюша разберется, какую просьбу ты иносказательным языком излагаешь между строк (не писать же открыто, что готовишься к побегу и поэтому нуждаешься в деньгах, начальник тюрьмы перехватит...), пока ее подачка дойдет к нам в Нерчинск, немало воды утечет. Мне и Саше Измаилович присылают как минимум по пятьдесят рублей, а порой и больше. Другие девочки тоже получают кое-какие деньги, мы все скинемся и соберем нужную сумму.
Нужную сумму собирали в течение трех недель – на удачу Аси сокамерницы как раз получили несколько денежных переводов. Правда, не все были рады остаться без денег, оплачивая свободу Покотиловой.
Биценко, не в силах сдерживаться, несколько дней злобно бубнила о том, что это просто бессовестно – таким образом распоряжаться деньгами, которые поддерживают всю камеру и тех из товарищей, кто не имеет должной помощи из дома (полученные по переводам деньги, как правило, поступали в общую кассу заключенных). А теперь, ради побега уголовницы, человека, собственно говоря, чуждого их борьбе, вся камерная коммуна должна целый месяц существовать на голодном пайке...
Только авторитет Марии Спиридоновой помог заткнуть Биценко рот.
С китайскими караванщиками Андрею легко удалось договориться – они не брезговали никакими услугами, даже заведомо противозаконными, и не слишком дорожились при этом.
Оставался один сложный вопрос – как выбраться за ворота тюрьмы вдень прихода каравана. Вся камера обдумывала и обсуждала эту проблему, причем предлагались самые невероятные и фантастические прожекты – подкупить одну из надзирательниц, чтобы она пришла мыться в тюремную баню с взрослой дочерью, под видом которой выйдет из тюрьмы Покотилова (а девушку потом мать уж как-нибудь исхитрится забрать...); одеть Асю в одежду Веневской, которая якобы отправится на разрешенную встречу с мужем (но куда Асе деть пальцы, которые у Веневской отсутствовали, их ведь не замаскируешь?); попытаться вывезти Покотилову в бочке для капусты (пустые бочки должны доставить из тюрьмы в деревню для пополнения запасов) или каким-нибудь образом замаскировать худенькую Асю между колес под возом, на котором бочки повезут...
– Но как Покотиловой зацепиться там, под дном телеги, чтобы не выпасть под колеса? – недоумевала Измаилович. – Вы сами-то хоть раз пробовали проехаться в бричке между колес? Если Анастасия не сумеет удержаться, свалится на дорогу и тяжелая повозка переедет ее в воротах тюрьмы, планы побега придется оставить навсегда.
– Девочки, ну что вы мудрите? – вмешалась в дискуссию старая эсерка Марья Васильевна Окушко. – Дочки, бочки, брички... Все очень просто – нужно перелезть через тюремную ограду. Вот и всех дел...
– Ничего себе – всех дел! – воскликнула Мура. – Ограда высокая, а Покотилова не ярмарочный прыгун, чтобы легко через нее перескочить.
– Да разве ограда так уж высока? Тоже мне, высота!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95