Вот это да… Госпожа Танненбаум не принимают-с! Печальная весть. Наталкивает на философские размышления, невольно задумаешься о несовершенстве рода людского.
— А может быть, о несовершенстве матери-природы? Знаешь, я не вижу никакого смысла в подобных размышлениях. И давай перестанем говорить о Лидии, тут и так все ясно. Ты ведь не думаешь, что я буду хандрить и тихо плакать, забившись в угол?
— Да нет, этого я от тебя никогда не жду.
— И правильно, я конечно не страдаю ипохондрией. Давай-ка лучше займемся делом!
— Что, вот так сразу? Лелечка, я ведь только что из Английского клуба и теперь хотел бы немножко отдохнуть, — жалостливо вздохнул Михаил.
— Отдохнуть? Можно подумать, в клубе ты трудился в поте лица! Знаешь, я много сил отдала борьбе за права женщин, но мне все чаще кажется, что к этим правам нужно подходить дифференцированно — например, бои за избирательные права для женщин я буду продолжать до полной победы, а вот право на труд я могу с чистой совестью уступить тебе — пусть у тебя будет двойное право на труд, мне не жалко. Возьми блокнот, я продиктую тебе, чем необходимо заняться в первую очередь…
— Прости, но мне придется напомнить тебе, дорогая, что здание нашей фабрики пока недостроено и строительство будет идти как минимум месяц-полтора. Может быть, по окончании строительных работ ты мне все и продиктуешь?
— Знаешь, дожидаться окончания строительных работ, на мой взгляд, непозволительная роскошь. В конце концов, Брокар начинал свое дело, арендовав запущенную конюшню в Хамовнитн Вскоре он уже сумел перевести производство в более подходящее здание на Зубовском бульваре, потер еще более подходящее на Пресне и через пять лет так развернулся, что приобрел большую усадьбу за Серпуховскими воротами на Мытной и настроил там производственных корпусов для своей фабрики. И теперь фабрика Брокера — одно из самых крупнопарфюмерных и косметических производств в мире, поставщик европейских королевских дворов, имеет свои торговые представительства в Париже, Ницце, Вене, Брюсселе, Дрездене, Константинополе… Продукция Брокара регулярно получает Гран-при на Всемирных выставках. Вот что значит человек умел добиваться своего!
— А Брокар, часом, не немец был? — спросил вдруг Михаил.
— Нет, француз.
— Ну что ж, хоть какое-то разнообразие… Но я не намерена была отвлекаться от дела.
— Так вот… Я тоже решила арендовать для начала небольшую лабораторию, где налажу выпуск пробных партий своей продукции, а к тому моменту, когда здание фабрики будет достроено, парфюмерия Товарищества Хорватовых, надеюсь, уже завоюет хорошую славу на рынке, .. Итак, бери блокнот и пиши: прежде всего необходимо договориться на стекольных заводах о поставках флаконов для разлива дот. Вот у меня прейскуранты стеклодувов Грибковырмлинского, Ритинга и Эрманса (вот он-то точно немец). Стоимость одного флакона от копейки до шести, для первых опытов подберем что-нибудь из готовых форм, а потом нужно будет разработать эскизы для наших фирменных хорватовских флаконов и делать их по специальному заказу. Просмотри пожалуйста, прейскуранты и разметь их. Флаконы выбирай поизящнее. Надо отдать должное твоему вкусу, ты — один из немногих мужчин, обладающих этой штукой…
Отпуская такой фальшивый комплимент, я немного покривила душой. На самом-то деле я была совершенно уверена, что у Миши бездна вкуса, но к несчастью, иного.
Но, во-первых, мне хотелось несколько сгладить последствия нашей «художественной дискуссии» о «Полете мысли», напоминающем моему супругу кривобокую лошадь, а во-вторых, это был маленький эксперимент — мне было интересно, какие формы флаконов выберет мужчина.
Ведь среди покупателей духов всегда огромное количество мужчин, желающих сделать приятный подарок своим дамам. Причем ориентируются эти господа, как я успела заметить, чаще всего именно на красоту флакона, а отнюдь не на красоту аромата….
Я не успела толком развернуться со своими указаниями, как кто-то позвонил в дверь квартиры и горничная Шура внесла в кабинет записку, доставленную рассыльным с фирмы Крюднера. В записке значилось:

«Дорогая Елена Сергеевна!
Весьма сожалею, что не имела возможности сегодня Вас принять. Надеюсь, Вы окажете мне честь и прибудете в контору фирмы «Франц Вернер Крюднер» на Немецкой улице завтра в девять часов тридцать минут утра. Я приглашаю всех лиц, имеющих отношение к известным событиям, связанным с фирмой, для важного разговора. С почтением,
Лидия Танненбаум.»

Несмотря на все обыкновенные и даже в каком-то смысле ритуальные для письменных сообщений заверения в почтении и оказании чести, тон записки показался мне весьма наглым.
— Как тебе это нравится? — Я передала записку Михаилу. — Видимо, госпожа Танненбаум полагает, что получив подобную повестку, я буду обязана с утра пораньше явиться в Лефортово?
— Ты, помнится, говорила, что твоя протеже обладает хорошими манерами? — не удержался от ехидного замечания Михаил. — Может быть, для кого-то подобные манеры и предмет гордости, но у меня они вызывают чувство, похожее на тошноту.
— Вы ответ писать будете? — поинтересовалась Шура. — Рассыльный ждет.
— Я могла бы написать мадемуазель Танненбаум пару любезных слов с точным указанием, куда именно ей следовало бы убраться вместе со своим приглашением, но по природной деликатности воздержусь. Скажи, что ответа не будет.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Чувствительный удар по моему самолюбию. — Гонимый ветром… — «Вы не поверите, но я просто гуляю». — В кондитерской Сиу. — Живая иллюстрация к назидательному рассказу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98