А ведь внутренние
дела России и без того были из рук вон плохи, и малейшее замешательство мо
гло вернуть «северного колосса» к существованию в качестве мелкой трет
ьеразрядной державы. Поэтому положение обязывало забыть о правах и зако
нах: надо было спасать династию и Россию.
Итак, переворот был решен, хотя день его совершения не был определен. Екат
ерина волновалась и все откладывала решительный шаг. Однажды она уже заг
отовила манифест о своем вступлении на русский трон, но на другой день ма
нифест был сожжен, так как императрица снова признала нужным отложить за
думанное дело. Быть может, эти колебания затянулись бы на долгий срок, есл
и бы сам Петр III не заставил Екатерину решиться. Однажды, на торжественном
обеде, он под пьяную руку назвал императрицу при всех «дурой». Вечером то
го же дня к Екатерине прибежали взволнованные Орловы: они получили наиве
рнейшие сведения, что Петр III уже подписал указ о заточении императрицы в
дальний монастырь. Теперь уже нельзя было раздумывать, и Екатерина дала
Орловым разрешение арестовать императора. Так и было сделано Ц 28 июня 1762 г
ода Петр III был сослан в Ропшу, а Екатерина II объявлена русской императриц
ей. Вскоре император скоропостижно скончался, и относительно причин его
смерти ходили самые темные слухи. Что Петр III умер насильственной смертью
, можно считать вне сомнений, но за границей открыто говорили, что Орлов, з
адушивший императора, сделал это с ведома императрицы. Я же считаю более
вероятным и правдоподобным мнение, которого держались иностранные пос
лы при петербургском дворе; они уверяли, что Орлов просто переусердствов
ал.
Так или иначе, но смерть Петра III значительно упростила положение императ
рицы, и, короновавшись летом 1762 года в Москве, она энергично начала занимат
ься упорядочением российских дел, пришедших в значительный упадок и рас
стройство вследствие неумелого правления в прошлом. Ко времени нашего п
риезда в Петербург и относится начало этой лучшей поры в жизни «Северной
Семирамиды», вокруг которой, разумеется, кишело целое сплетение интриг.
Мне непременно нужно хотя бы вкратце описать читателю узел этих интриг,
чтобы стали понятными все те приключения, которые разыгрались в Петербу
рге.
Сделав свое дело, то есть возведя на трон императрицу Екатерину, сила (Орл
овы) и ум (Панин и Дашкова) стали смотреть друг на друга недружелюбно, доби
ваясь преимущественного влияния на императрицу. Княгиня Дашкова отлич
алась непомерным честолюбием, и ее раздражало, что Орловы мешали осущест
влению ее тщеславных замыслов. Так, например, Орловы употребили все свое
влияние, чтобы отговорить императрицу исполнить настойчивую просьбу Д
ашковой о назначении ее полковником гвардейского Преображенского полк
а. Но Дашкова успела забежать к императрице и снова уговорить ее. Императ
рица уже готова была подписать указ о назначении Дашковой полковником г
вардии, как вдруг случайно пришедший Григорий Орлов увидал это и смеясь
заметил, что никогда еще не видывал гвардейского полковника в интересно
м положении. Как оказалось, Дашкова действительно уже несколько месяцев
готовилась стать матерью… Так полковничий патент и остался неподписан
ным.
Панин, питавший к Дашковой нежные чувства, был всецело на ее стороне, и Орл
овы сильно опасались его. Ведь уже с 1760 года граф Никита был воспитателем и
обер-гофмейстером двора великого князя Павла Петровича, и это положение
обеспечивало ему широкую возможность встречаться и говорить с императ
рицей. В пику Дашковой и Панину Орловы уговорили Екатерину простить Елиз
авету Воронцову и взять ее ко двору. Со своей стороны, Панин нажимал все ди
пломатические пружины, чтобы сосватать императрице женишка и тем отстр
анить Орлова. Когда же этот замысел не удался, Панин подготовил опасного
соперника Григорию Орлову, и позднейший успех Потемкина в значительной
степени был вызван происками хитрого Никиты.
Как же относилась сама Екатерина к своему окружению?
Можно сказать, что Орлова она никогда не любила, и, когда чувственное увле
чение несколько уменьшилось, Григорий стал ей в тягость вследствие свое
й грубости, дерзости, алчности и бесцеремонности. К тому же императрицу о
скорбляли, как женщину, его вечные любовные приключения; но, как государы
ня, она хотела стать выше женской мелочности и по большей части делала ви
д, будто ничего не знает. Кроме того, она боялась упреков в неблагодарност
и, да и на первых порах не чувствовала себя достаточно прочно сидящей на т
роне, чтобы, не приобретя новых друзей, отворачиваться от влиятельных ст
арых. И это заставляло ее терпеть Григория Орлова и его брата.
Дашковой Екатерина не могла простить, что эта двадцатилетняя женщина по
уму, образованию и бойкости пера могла соперничать с ней, Екатериной II. К т
ому же непомерное честолюбие и претензии княгини раздражали императри
цу. И можно сказать, что именно в пику ей Екатерина приблизила ко двору фав
оритку покойного Петра III, Елизавету Воронцову, сестру и злейшего врага к
нягини Дашковой. Вообще вскоре после вступления Екатерины на трон ее гор
ячая дружба с Дашковой сменилась значительной холодностью.
Панину Екатерина тоже не очень-то доверяла. Это видно из того, что уже вск
оре после своего воцарения императрица предлагала д'Аламберу занять ме
сто воспитателя Павла Петровича. Правда, когда д'Аламбер отказался приня
ть этот почетный пост (в отказе знаменитого философа Екатерина обвиняла
Дашкову, состоявшую в деятельной переписке с лучшими умами того времени
), императрица уже не обращалась ни к кому больше, и Панин так и остался до с
овершеннолетия Павла Петровича на своем посту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13