Смотри, он меня даже с собой за город пригласил. Завтра вечером.
Кофе Эбботта остановился на полпути. Очень осторожно он поставил чашку на стол.
– С собой за город?
– Ага. И, представляешь, я туда полечу. На вертолёте, вот.
– Куда?
– Без понятия. Всё шито-крыто. Что-то там с безопасностью, такая он важная шишка.
На такое он даже не надеялся. Ну не мог Нджала быть настолько глуп или беспечен. Как бы то ни было, это уже информация. Теперь он в курсе ожидающихся передвижений Нджалы. И может расчитывать на большее. Намного большее.
– Слушай, – сказал он, – это может быть просто великолепно. Историю о том, как вы провели вместе ночь в его загородном особняке можно продать и на континент, и в Штаты, и куда угодно. Это будет бомба.
– Каких размеров?
– По минимуму, гарантированному минимуму, штук пять.
– Гос-споди, – выдохнула она, мгновенно протрезвев и проснувшись, – Пять штук… О, господи!
– Но понадобится много подробностей: как выглядит дом, сколько там слуг и охранников, меры безопасности и так далее.
Он сделал паузу, чтобы дать ей переварить услышанное.
– Любые детали.
– За пять штук, парниша, – отчеканила Дорис, – ты получишь все детали, какие сможешь представить. Даже длину его большого чёрного друга. В сантиметрах – специально для Общего Рынка.
От её хохота задрожали кофейные чашки.

* * *
Выйдя из джунглей (последние два дня были кромешным кошмаром) – он почувствовал себя слабым и разбитым. Всё, чего хотелось – лечь, как раненому зверю, где-нибудь в кустах и умереть.
Как добрался до побережья – память не сохранила. Просто как-то ночью обнаружил себя на дороге, прорубленной в мангровом лесу. Нужно было двигаться на север, туда, где порт. Его огни он видел с холма в коротких африканских сумерках. А может, это тоже был мираж.
Дорога была асфальтированной, но запущённой и в колдобинах, идти по ней в темноте было нелегко. Время от времени, сверкая фарами, проносилась машина или армейский джип, и он прятался в кустах или в кювете.
Он ориентировался по Полярной звезде и двигался так быстро, как мог. Но самому ему движение казалось нестерпимо медленным, как будто он продирался сквозь вату. Застывшая дорога и лунный свет – так иногда бывает во сне. Потом дорога перепрыгнула мелкую речушку, какие-то болота и он увидел отражение луны в покрытых разводами водах гавани.
Место казалось пустым и безжизненным. Под ноги ложились длинные тени пришвартованных кораблей. Потом на палубе над ним кто-то тихо запел. Скорее всего это был сигнал – из темноты возникли два чёрных амбала. В руке у одного блестнул нож, что в общем-то роли не играло – его пистолет уже смотрел на них.
– Валите, придурки, – местное наречие похоже удивило двоих больше, чем оружие.
Он двинулся навстречу огням города. Город Нджалы. Город располагался выше, чем порт, а на северной окраине вдобавок поднимался небольшим плато. Плато занимал президентский дворец, обдуваемый прохладным бризом. Когда-то тут находилась резиденция британского губернатора. После провозглашения независимости новый президент перестроил его в более роскошном стиле. Второй раз дворец перестроили при Нджале, в ходе короткого и кровавого переворота уничтожившем нового президента вместе с его семьёй, друзьями и сторонниками. Нджала превратил дворец в крепость, днём и ночью охраняемую отборными войсками.
Присутствие его было неотвратимым и вездесущим. Площадь Нджалы, плац Нджалы, улица Нджалы, статуи и портреты Нджалы на каждом шагу. Даже майки – и те с Нджалой.
И город Кироте. Бидонвиль на некотором расстоянии отсюда. Там жили политические ссыльные – из тех, кто не тянул на заключение или расстрел. Пока не становились достаточно известными для первого или второго.
Эбботт искал сестру Кироте. Работала она проституткой и обитала где-то на окраине бидонвиля.
14.
Шеппард и две смены из Спецотдела просидели на квартире Эбботта всю ночь.
К четырём утра Шеппард не выдержал и завалился на пару часов на диване в гостинной. Снилось ему лишённое тела лицо Фрэнка Смита, издевательски хохочущее над ним. Потом оно сменилось лицом Эбботта. Шеппард пытался ударить его, но руки были ватные и бессильные. Проснулся он в холодном поту.
Кто-то принёс кофе. Но от отвратительного привкуса во рту не помогало ничего.
– Он не придёт, – сказал наконец Шеппард, – Сукин сын не придёт.
Он оставил на квартире одного бойца и поехал к себе в Верхний Тутинг. Жил он в доме викторианской эпохи с окнами, выходящими на кладбище. Попытался заснуть, но переутомился настолько, что мог лишь лежать, уперевшись взглядом в потолок. Мерзкий привкус не проходил. К девяти за ним заехала машина и отвезла в Холленд-парк на совещание с Контролером и Фрэнком Смитом.
Он доложил о неудаче с Эбботтом и прокрутил запись ночного разговора с Джоан.
– Не понимаю. Она говорит, что всё о'кэй, он отвечает, что уже идёт. Вы же слышали. Чёрт побери, он же ясно сказал это.
– И вы ждали всю ночь? – спросил Контролер.
– Всю проклятую ночь, – он заметил улыбку Смита, – Что тут смешного, чёрт побери?
Он был вымотан и разражён, глаза опухли и слипались. Поесть он тоже забыл и от голода теперь сводило желудок. И вдобавок этот привкус.
Смит наоборот выглядел бодрым и отдохнувшим – как полагается человеку, у которого есть хорошая женщина, хороший сон и хороший завтрак. Мир немедленно кажется приятным и достойным местом, а самый закоренелый пессимизм берёт отгул.
– Улыбаюсь, потому что счастлив.
Растерянность Шеппарда несомненно добавляла ещё пару градусов к его хорошему настроению. Итак, первая бессонная ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60