— Эта колдунья… — начал он шепотом.
— Ну? В чем дело? Говори же! Эта колдунья?
— Она моя мать!
— Твоя мать! — хрипло повторил за ним Роншероль, и несчастному юноше показалось, будто он слышит в голосе друга жалость и сочувствие.
— Да… Моя матушка! — горестно повторил он и, рыдая, бросился в раскрытые ему навстречу объятия барона де Роншероля.
А барон, крепко прижимая его к себе и шепча слова утешения, думал:
«Он у меня в руках! Ему конец! Это была его мать! Господи помилуй! Я же это подозревал… Ай-ай-ай! Он у меня в руках! Сын колдуньи задумал жениться на дочери Круамара! Вот это да!»
Как ни странно, Рено довольно быстро удалось взять себя в руки, подавить волнение, и его так называемым «братьям» почудилось, будто он обладает какой-то загадочной таинственной силой воздействия на собственные чувства.
— Друзья мои! — абсолютно спокойным голосом сказал он. — Известия, которые я только что получил, вынуждают меня нынешней же ночью покинуть Париж. Роншероль, ты найдешь для меня хорошую лошадь. А у тебя, Сент-Андре, при дворе большие связи. Ты поможешь мне получить пропуск через Адовы воротаnote 5.
— Нет ничего проще! — отозвался Сент-Андре.
— Пропуск понадобится мне к часу ночи.
— Отлично, дорогой друг. Но как же твоя свадьба? Ты отложишь венчание до времени, когда вернешься в Париж?
— Нет, — ответил Рено решительно и непреклонно. — Вы познакомитесь с моей нареченной сегодня, вместо того чтобы познакомиться завтра. В Сен-Жер-мен-л'Оссерруа через час после полуночи начинается месса. Вот во время этой мессы мы и обвенчаемся с Мари. Вы же придете туда, братья мои?
— Конечно! — обрадовался Сент-Андре. — Значит, увидимся в половине первого?
— Значит, в Сен-Жермен-л'Оссерруа, — уточнил Роншероль. — Но лучше мы там будем к полуночи.
— Прекрасно, — сказал Рено. — Так действительно лучше. Встречаемся в полночь. У меня хватит времени представить вас моей невесте.
Молодые люди вышли все вместе из дома Рено и разошлись по сторонам. Рено побежал к священнику, который должен был служить мессу, Роншероль и Сент-Андре отправились заниматься своими делами.
В этот момент было около десяти часов вечера.
— Давай-ка зайдем сюда, — предложил Роншероль спутнику, указывая на еще открытый в этот поздний час кабачок. Они зашли, уселись за столик, к ним приблизился слуга с хитроватой физиономией.
— Бутылку испанского вина, — потребовал Роншероль. — Перья. Бумагу. Чернила. Воск.
Сообщники обменялись взглядами, честно говоря, они побаивались друг друга.
— Ну, наконец-то! — вздохнул Сент-Андре, и вздох этот мог бы показаться стороннему наблюдателю мучительным, настолько теснила грудь мерзавца нечаянно выпавшая на его долю радость.
— Неплохо получилось, да? На этот раз — он пропал! То, что мы тщетно пытались узнать целую неделю, он сам преподнес нам на блюдечке!
— Да. И Его Высочеству дофину не на что будет пожаловаться сегодня ночью…
Роншероль склонился к уху Сент-Андре и прошептал:
— Но для этого нужно, чтобы бракосочетание не состоялось.
— Ба! — отмахнулся тот. — Какое имеет значение это венчание, если сразу после него новобрачный отправится по своим делам?
— Это было бы верно, если бы мы имели дело с какой-нибудь другой девушкой, не с Мари де Круамар. Послушай, может быть, и даже наверное, она уступила бы принцу, останься она незамужней. Но обвенчавшись! Она же при этом поклянется в верности мужу перед Богом, и хоть ты ее убивай, но она эту клятву не нарушит, понимаешь?
— Мда… — промычал вместо ответа Сент-Андре.
Тем временем слуга принес то, что от него требовалось, и теперь раскладывал и расставлял все эти предметы на столе.
— Черт побери! Так что же нам теперь делать? — взволнованно спросил граф, едва слуга отошел. — Нет никакого средства помешать этой свадьбе, если только, — добавил он едва слышно, — не вернуться к моей первой мысли и не прирезать парня!
Роншероль пожал плечами и улыбнулся. От этой улыбки его собутыльника бросило в дрожь.
— Я знаю средство, — буркнул Роншероль с налитыми кровью глазами. — И оно будет получше твоего кинжала!
— Ей-богу, я начинаю тебя бояться!
— Между тем это совсем не страшно и очень просто. Гляди!
И Роншероль принялся быстро писать. Когда он закончил, то подсунул листок бумаги Сент-Андре, который, прочитав написанное, крепко выругался и воскликнул:
— Вот это да! Просто чудо! Ты свое дело знаешь! Не иначе, далеко пойдешь!
— Я на это и рассчитываю! — усмехнулся Роншероль, складывая листок бумаги вчетверо и прикладывая к воску свой перстень с печаткой без герба.
Вот что написал Роншероль:
«Господин Рено!
Девушку, на которой вы собираетесь жениться, зовут
МАРИ ДЕ КРУАМАР».
— Жерве! — крикнул Роншероль. Подбежал слуга.
— Жерве, хочешь заработать десять золотых экю за пустяковую работу?
— О, господин барон! — пробормотал слуга, явно оглушенный такой огромной суммой.
— Так ты хочешь их заработать, негодяй, или не хочешь? — загремел Сент-Андре, изнемогая от нетерпения.
— Да я бы ради таких денег, не задумываясь, в огонь бросился!
— Отлично, — сказал Роншероль. — Возьми это письмо. Приходи в половине первого ночи в Сен-Жер-мен-л'Оссерруа. Там передашь его молодому человеку, с которым я буду беседовать у входа в храм. И получишь свои десять экю. Да, что еще важно: молодого человека зовут господином Рено. А теперь — держи и помни: я распотрошу тебя, если забудешь сделать так, как я сказал!
За несколько минут до полуночи Роншероль и Сент-Андре подошли ко входу в церковь. Они дрожали. Они смеялись.
В этот момент в десяти шагах от них возникли две тесно прижавшиеся одна к другой тени:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157