Это же бессмысленно! Какой смысл выведывать секретную информацию, которая так важна для Великобритании, и не сказать о ней честно?! А может, это Саймон рассказал Габриэль о Фонтенбло? Его жена часто бывала в доме на Гросвенор-сквер, а Ванбрук и Габриэль, как известно лорду Прайду, часто поверяли друг другу самые большие тайны. Саймон ничего не скрывал от леди Прайд.
Нет, все существо Прайда восставало против того, что его жена могла написать это чертово письмо. Она больше не имела контактов во Франции. А вдруг имела? Что, если Габриэль все еще состояла в тайной сети французских шпионов?
Внезапно она обернулась, и на ее лице засветилась улыбка при виде мужа.
Габриэль клялась ему в любви, клялась, что бросила шпионаж. Она преподнесла ему это как дар любви, а прежде сумела добиться его расположения, дважды спасала ему жизнь. Его жена не делала ничего подозрительного. И вот теперь…
– Натаниэль, наконец-то ты пришел! Я уж начала думать, что ты решил провести вечер в компании графа с портвейном.
В ее голосе слышался укор, хотя глаза улыбались.
– Вставай, я хочу поехать домой! – произнес Прайд резко.
Он вовсе не собирался говорить этого, и тем более так грубо. Почему, когда дело касалось его работы, ему удавалось всегда держать себя в руках, быть сдержанным и собранным? Но в будничной жизни эти его умения куда-то исчезали, и он частенько бывал резок и даже груб? Как будто говорило только его сердце, а разум молчал!
Бледные щеки Габриэль покрылись легким румянцем, лицо приняло оскорбленное выражение. Майлз и Джорджи, обменявшись взглядами, отступили в сторону, смешавшись с остальными гостями.
– Вот и поезжай, – ледяным голосом произнесла леди Прайд. – А я пока не собираюсь уходить.
Но Прайд не намеревался оставлять здесь жену. Когда червь сомнения грыз его мозг, он хотел – и не просто хотел, а ему было это необходимо, – чтобы Габриэль была под его присмотром. Он даже не понимал почему, просто инстинктивно чувствовал, что она должна быть рядом.
– И тем не менее мы уходим.
Прайд заставил жену идти с ним под руку, и она ощутила силу его стальных мускулов, когда Натаниэль прижал ее к себе.
Ей ничего не оставалось делать, как подчиниться, чтобы хоть как-то соблюсти приличия. Натаниэль увлекал ее за собой, и они чуть ли не бегом понеслись вперед в поисках хозяйки.
Габриэль смотрела на искаженное злобой лицо мужа и едва сдерживала собственный гнев, не давая ему взять над собой власть прямо здесь. Вместо этого она как можно дружелюбнее попрощалась с присутствующими, чтобы скрасить впечатление от недопустимого поведения лорда Прайда.
Им пришлось некоторое время постоять в холле, ожидая, пока горничная принесет плащ Габриэль, а лакей вызовет их карету. Леди Прайд нервно стучала ногой по паркету; глаза ее метали молнии. Натаниэль по-прежнему держал ее под руку, и, когда она захотела освободиться, он с такой силой прижал ее к себе другой рукой, что она не могла пошевелиться.
Но вот лакей объявил им, что карета подана. Они подошли к дверце, и Натаниэль, вместо того чтобы помочь жене забраться в нее, с силой толкнул ее вперед.
– Какого дьявола ты так себя ведешь?! Какое ты имеешь право обращаться со мной, как с нашкодившим ребенком! И почему ты позволяешь себе так по-хамски держаться на людях!
Лорд Прайд ничего не ответил. Он откинул голову на кожаные подушки и молча стал смотреть в окно. На мгновение его лицо осветилось светом фонаря ночного сторожа, и Габриэль увидела, что у него подергивается левая щека.
– Отвечай же мне, черт тебя побери!
Она уже подняла руку, чтобы как следует тряхнуть мужа, но Натаниэль был не из тех, на кого, можно с легкостью поднять руку.
– Мне нечего сказать, – после долгого молчания проговорил он усталым голосом. – Я устал, и меня уже тошнит от этих идиотских сборищ.
– Да что ты! – Габриэль уставилась на него. – Ты безобразно ведешь себя весь вечер, унижаешь меня при всех перед отъездом, и причиной всему этому, оказывается, является твоя усталость?! Знаешь что, Натаниэль Прайд…
– Успокойся!
Резкий окрик мужа так удивил Габриэль, что она мгновенно замолчала, закрыла глаза и постаралась взять себя в руки. Потом она заговорила куда спокойнее:
– В чем дело, Натаниэль? Что происходит?
Он взглянул на нее исподлобья. Что, если спросить ее прямо? А вдруг она признается? Он не вынесет этого. Не вынесет – и все! Уж лучше жить и терзаться бесконечными подозрениями, чем узнать, что твоя жена вышла за тебя замуж не по любви, а из чисто профессиональных соображений, чтобы иметь возможность постоянно за тобой шпионить!
Малодушие… идиотское малодушие, но он ничего не мог с собой поделать. Натаниэль потер глаза кончиками пальцев и тяжело вздохнул:
– Прости, пожалуйста, у меня страшная головная боль. Я был в состоянии думать лишь о том, как бы поскорее выбраться оттуда.
Габриэль отвернулась и стала смотреть в окно. Она чувствовала, как боль подступает к ее собственной голове.
Нет, его поведение было вызвано не простой головной болью и раздражительностью. Мужья нередко срывают здесь злость на женах, но Прайд обычно так себя не вел. Нет, именно она, его жена, стала причиной срыва лорда Прайда.
Мог ли он что-нибудь заподозрить? Но не было никаких доказательств, просто не могло быть. Лишь досадный прокол с промокательной бумагой, но она смогла быстро найти подходящее объяснение. А если он заподозрил что-то сейчас, то все его подозрения со временем пройдут – он не получит им никаких подтверждений. Ей лишь нужно держаться холодно и спокойно, пока он не придет в себя. К тому же его поведение этим вечером никак не вязалось с презумпцией невиновности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126