Ему нужно было кому-нибудь навредить. Это была вина его папы… папа во всем виноват. Папа привел в дом этого ужасного дядьку, от которого пахло прокисшим молоком, и который в своем черном платье был похож на огромную ворону, что жила на вязе в их парке. Это папа велел Примми уехать, а теперь отсылал и Габби. Почему он сам не мог уехать и никогда не возвращаться? Никогда!
Джейк всхлипнул и опять уставился сухими глазами в окно. Было грешно так думать, но он не мог удержать себя, и был бы не против, если бы Бог покарал Джеффриза и он бы умер. И то лучше, чем оставаться с этим мерзким человеком с его свистящим хлыстом и латинскими глаголами.
Почему Габби не возьмет его с собой? Он так просил ее об этом, но она сказала «нет» – это слишком далеко, папа не позволит, и ему скоро в школу…
Он не пойдет в школу, не хочет думать о папе. Он поедет с Габби.
Джейк повернулся на бок, свернулся калачиком и нащупал вязаного ослика, которого сделала для него няня, когда мальчик был еще совсем маленьким. Джейк подтянул игрушку ногами и втянул в себя знакомый запах. Он, как в детстве, сунул большой палец в рот и закрыл глаза. Он не останется здесь. Он убежит с Габби.
Следующие два дня Джейк слушал. Мальчик слушал все разговоры слуг, Примми и няни, Милнера с конюхами, когда он брал уроки верховой езды. Единственным человеком, которого он не слушал абсолютно, был мистер Джеффриз – ведь наставник не говорил о Габби и о том, когда она уедет из Берли-Мэнор. Плетка Джеффриза мгновенно обжигала его пальцы, когда Джейк был невнимателен, но мальчик не обращал на нее внимания. Все его тело, все его мысли были настроены только на побег, и он не мог думать ни о чем другом.
От Милнера он узнал, что Габби в карете отправится в Лимингтон в четверг вечером. А сама Габби сообщила ему, что поплывет из Лимингтона во Францию на рыбацкой лодке. Джейк знал, что на палубах рыбацких судов всегда лежат канаты и сети и что там должна быть каюта. Он найдет, где спрятаться, – в этом Джейк был уверен. А у кареты сзади была небольшая приступочка и ремешок, за который держался запасной кучер. Но на этот раз запасного кучера не будет – путь до Лимингтона недалек. Перспектива сидеть там, вцепившись в кожаный ремешок, пугала мальчика, но его цель была важнее.
От Примми и няни он узнал, что его отец уедет в этот же день и его не будет несколько недель. Но если лорда Прайда не будет дома, думал Джейк, то он не узнает, что Джейк исчез, пока не вернется домой. Поэтому никто не будет преследовать его, даже когда его исчезновение, обнаружат. Впрочем, это случится только утром, когда няня придет будить Джейка. А как только они прибудут во Францию, за ним станет присматривать Габби. Мальчик мог думать лишь об этом, дальнейшее его не волновало.
Габриэль была удивлена необычайным возбуждением ребенка. Она ожидала, что он станет грустить, обидится, будет ругать ее за то, что она его оставляет. Вместо этого его глаза блестели, и он все время смеялся, что было вовсе на него не похоже. Казалось, он с трудом составляет связные фразы. Примми тоже это заметила, а мистер Джеффриз пожаловался своему хозяину, что мальчик очень невнимателен.
Натаниэль выслушал его жалобу, нахмурив брови, а потом недовольно заметил, что он нанял наставника и платит ему сотню фунтов в месяц в надежде, что тот знает, как заставить шестилетнего ребенка быть внимательным.
Мистер Джеффриз съежился и вышел из библиотеки, Габриэль, стоявшая в темном углу камина, заметила:
– Мне, конечно, очень понравилось, как ты с ним обошелся, но не выместит ли он свою злобу на Джейке, завоевывая его внимание?
– Джеффриз отлично знает, что я позволю ему, а что – нет, – отрезал Прайд.
– А откуда ты узнаешь, что он сделает? – спросила графиня. – Не думаю, что Джейк скажет тебе, как ты считаешь?
Натаниэль раздраженно провел рукой по волосам.
– Не знаю, почему это он мне не расскажет. Я же столько раз давал ему возможность разговаривать со мной.
Габриэль покачала головой и ничего не сказала. Было слишком поздно высказывать свое мнение. Лорд Прайд не прислушивался к нему раньше, и она не могла предположить, что он вдруг, накануне ее отъезда, станет обращать внимание на ее суждения.
Натаниэль сделал все приготовления к ее поездке и детально объяснил ей, что надо делать. Он говорил так спокойно, словно девушка навсегда уходила из его жизни. Они были милы и вежливы, занимались любовью, но искры между ними уже не пробегали. Габриэль надеялась, что так им будет проще расстаться. Некоторые люди медленно избавляются от дурных привычек. Но ей казалось, что это слишком тяжело, тем более что теперь надо было забыть, какое влечение они испытывают друг к другу.
В четверг вечером они обедали рано, а затем Габриэль пошла прощаться с Джейком. Маленький мальчик сидел на кровати. Он был необычайно бледен, но его карие глаза горели. Габриэль поцеловала ребенка и пощупала его лоб, Он был теплым, но жара не было. Против обыкновения Джейк не просил ее остаться. И вместо того, чтобы оттягивать ее уход, вместо множества вопросов и просьб рассказать еще одну историю или бесконечную сказку, он спокойно попрощался с ней и лег в постель еще до того, как она вышла из комнаты.
Конечно, графиня испытала облегчение: она-то ожидала слез и обвинений. Но Габриэль стало даже обидно от того, что ни отец, ни сын нисколько не тяготились мыслью о разлуке с ней.
– Ты готова? – спросил Натаниэль, входя в ее комнату около девяти часов. – Прилив начнется в одиннадцать – тебе надо успеть к этому времени попасть на шхуну.
– Я готова.
Габриэль оторвала взгляд от шкатулки с драгоценностями, которую она прижимала к себе, и удивленно заморгала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126