Воображает, что чуть ли не излечил короля и уж по крайней мере стал моим ближайшим другом, приведя во дворец эту глупую старуху.
Суффолк ухмыльнулся:
— Не удивлюсь, если вы найдете повод перевести его на временное жительство в Тауэр.
— О, за этим дело не станет, — в тон ему ответил Нортумберленд. — Но сначала я поместил бы туда наглеца Робина де Бокера и его сестрицу. — И, перейдя на более серьезный тон, спросил:
— Надеюсь, по поводу замужества вашей дочери у вас не будет особых затруднений?
— Вы же знаете Джейн. Она немного сопротивляется, но мы с леди Суффолк успешно преодолеваем ее противодействие…
Выйдя от Нортумберленда, Робин сразу отправился к Пен и постучал в дверь. Никто не ответил. Он приоткрыл дверь, вошел в затемненную комнату, где не обнаружил никого, кроме кота.
Где же Пен? Снова у принцессы? Он должен как можно скорее увидеть сестру.
Оглядываясь вокруг, он заметил, что на крюке возле двери нет ее верхней одежды.
Сейчас им владела одна мысль: необходимо еще до утра увезти Пен из дворца и поместить под более или менее надежную крышу. Таковой в настоящее время могла быть лишь крыша дома его отца, лорда Хью, графа Кендала, который сумеет защитить приемную дочь даже от Нортумберленда. Потом, конечно, нужно отправить ее подальше от Лондона, но сначала хотя бы под защиту родителей.
«Где же она, черт побери?» — в отчаянии вопрошал он пустую комнату и безразличного сонного кота.
Впрочем, он тут же сам нашел ответ на свой вопрос: разумеется, с этим треклятым шпионом д'Арси! Неужели дело зашло так далеко, что она не может обойтись без него ни одной ночи?
Как бы то ни было, ее нет и скорее всего не будет до утра. Но он непременно дождется ее, будь он неладен!
Робин уселся возле угасающего огня камина и приготовился к долгому ожиданию.
…Так что там говорилось у Нортумберленда насчет предполагаемого брака дочери Суффолка и сынка Нортумберленда?
Весьма интересная коллизия, есть о чем поразмышлять в ожидании Пен.
— По какому же из них пойдем?
Пен со страхом и недоверием смотрела на несколько узких грязных проулков, начинающихся от южного берега Темзы, к которому они пристали. Дома здесь были низкими, крыши почти соприкасались друг с другом, мерзкая жижа хлюпала под ногами, в лицо бил мокрый снег.
— Сначала сюда, — сказал Оуэн, указывая на едва освещенный вход в одну из лачуг.
Пен содрогнулась. До сей поры она не видела и не могла представить себе что-либо подобное — настолько жалкое, запущенное и в то же время таящее угрозу. Посмотрев на Оуэна, заметила, что он держит кинжал наготове. Чуяла она и напряжение всех мышц его сильного тела.
Когда они были уже у двери в дом, оттуда вышел мужчина и быстро скрылся во влажной тьме, успев бросить любопытный взгляд на Пен.
— Не шныряй на нее глазами, — грубо бросил вслед ему Оуэн. — Она пока еще принадлежит мне.
Подтверждая это, он крепко схватил ее за руку, и как раз в эту минуту в дверях показалась женщина.
— Чего тут у вас, дорогой сэр? — спросила она. — По какому делу пожаловали?.. Заходите и поглядим… потолкуем…
Таща за собой Пен, словно собаку на коротком поводке, Оуэн вошел в дом.
— Я торговец, не покупатель, — сказал он хозяйке. — Но посмотрю на всякий случай и на ваш товар.
Для Пен было легко, как напутствовал Оуэн, разыгрывать в этой жуткой обстановке роль забитой, напуганной женщины: втягивать голову в плечи, прятать лицо, не произносить ни слова.
Она только слушала. Слух был напряжен до крайности: потому что ждала… надеялась, что вот-вот откуда-то раздастся детский крик… Голос ее ребенка…
Крик раздался. Откуда-то сверху. Пен замерла и чуть не вырвала руку из пальцев Оуэна, но тот усилил хватку и резко одернул ее.
Крик повторился. Это не был голос ребенка. В голове Пен мелькнула ужасная картина того, что могло происходить там, наверху. Она постаралась сосредоточить внимание на том, что видит перед собой.
Трудно было назвать гостиной небольшую комнату, куда их ввела хозяйка, где стояла старая рухлядь вместо мебели, еле тлел огонь в камине и тускло горели сальные свечи. Пахло дешевыми благовониями и потным нечистым телом.
На табуретках поближе к огню сидели три женщины. На каждой из них была только ночная рубашка, расстегнутая почти до пояса. Они без всякого интереса разглядывали вошедших из-под спутанных, падавших на лицо волос.
— Встань сюда!
Оуэн подтолкнул Пен поближе к одной из свечек, заставил повернуться лицом к хозяйке.
— Ну как? — спросил он ту. — Что думаете?
Женщина всмотрелась.
— Меня зовут мистрис Боулдер, — сказала она, продолжая вглядываться в Пен. — Что вам ответить, мистер? Похоже, она только что была на войне. Чего это с ней?
— Пускай знает свое место, — сквозь зубы процедил Оуэн. — Теперь она его знает.
— Ладно, ладно, — добродушно произнесла хозяйка и внезапно ущипнула Пен за руку пониже локтя.
Пен вскрикнула. Женщина хрипло рассмеялась.
— Не очень-то она выдержит шутки наших посетителей, а? Ну и сколько хотите за нее?
Оуэн ответил не сразу.
— Хочу посмотреть вначале, как тут у вас, — сказал он потом, подмигивая хозяйке.
Та понимающе улыбнулась:
— Охота взглянуть, какие птички там наверху? Что ж, одна или две есть — пальчики оближешь. Только они сейчас заняты.
— Я взгляну все-таки, мистрис, с вашего разрешения. — А потом и условия обсудим. — Он подтолкнул Пен в угол комнаты и приказал:
— Стой здесь и помалкивай!
Когда они с хозяйкой удалились, Пен, нарушив приказание, подошла к женщинам, недружелюбно смотревшим на нее как на возможную соперницу.
Но она нашла способ сразу растопить их сердца, почти не солгав при этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118