Ариэль ощупью нашла ключ в кармане куртки, брошенной в ногах кровати. Достав его, она нахмурилась, глядя на окно, сквозь которое в комнату лился бледный свет холодного солнца. Новая мысль, пришедшая ей в голову, заставила Ариэль забыть раздражение от предыдущего разговора.— Но где же мои собаки? Обычно они к утру возвращаются.— Да просто-напросто нашли суку в течке и теперь отсыпаются после бурной ночи, — предположил Саймон.Разумеется, это было вполне возможно. Ариэль прижала к себе свой костюм для верховой езды и белье и направилась к двери.— Я оденусь в вашей комнате, поскольку мою вы захватили.Как только она вышла, Саймон встал с постели и потянулся всем телом, обратив внимание на то, насколько легче двигается его нога. До этого утра она почти не гнулась, как старая, высушенная кожа, и каждый шаг, до тех пор пока не восстанавливалось нормальное кровообращение, давался с трудом и болью. Он накинул на плечи халат и подошел к окну, распахнул его и вдохнул прохладный утренний воздух, наслаждаясь приливом мужской силы. Его молодая жена была очаровательным созданием. Вспомнив снова утреннюю сцену, Саймон улыбнулся про себя.Но улыбка его тут же сползла с лица. Он мог вожделеть ее, но сможет ли она питать когда-нибудь такие же чувства к нему? Елена только посмеялась над ним, когда он высказал ей свои опасения. Она ответила тогда, что он прекрасен, несмотря на израненное тело и хромоту. Но Елена смотрела на него глазами любовницы и подруги.Комната Ариэль находилась в башенке, выступавшей из стены замка. Из окон открывался чудесный вид на окрестную равнину, изрезанную пересечениями рек и каналов. Плоский ландшафт оживляли мельницы: их крылья лениво вращались под легким ветерком. Вдали, на горизонте, начиналось его собственное поместье. Он различил взглядом крышу Хоуксмур-Хауса — уютного деревянного строения, окруженного газонами, спускающимися к берегам Уота, на который выходили и окна его дома. Его родной дом своим уютным видом разительно отличался от холодного, негостеприимного замка, где он сейчас находился.Интересно, понравится ли его дом Ариэль?Саймон закрыл окно. Холодный утренний воздух выстудил комнату, и он наклонился к камину, чтобы развести там огонь. Да, нелегко придется ему в этот месяц так называемых празднеств.Но раз уж он оказался здесь, возможно, ему стоит заняться поисками этой неуловимой женщины по имени Эстер.— Собак нигде не видно, — озабоченно произнесла Ариэль, входя в комнату. — Я уж и кричала, и свистела. Эдгар сказал, что не видел их с тех самых пор, как я вышла из конюшни накануне вечером.— Завалились где-нибудь и спят, — ответил Саймон, благодарно кивая слугам, которые вошли в комнату сразу же за Ариэль, неся горячую воду для бритья и поднос с завтраком. — Я оденусь и провожу вас к конюшне.И он принялся править бритву на кожаном ремне. Ариэль взяла ломтик ветчины с подноса, положила его кусок хлеба и принялась жевать. Налив себе кружку эля, она осушила ее и потом вновь наполнила для Саймона.— Но что я буду делать, если они не найдутся до начала охоты?Перед тем как ответить, Саймон вытер остатки мыльной пены с лица. Последние слова Ариэль произнесла как-то растерянно, что совершенно не было ей свойственно.— Милая моя девочка, но ведь это же два громадных волкодава. Что такое может с ними произойти? Беспокоиться совершенно не о чем. Собаки всегда остаются собаками и занимаются своими собачьими делами.Ариэль слегка улыбнулась его словам.— Это верно. И к тому же их еще двое. Вдвоем им ничто не грозит.— Ну разумеется.Он взял кружку с элем и выпил ее большими глотками.— Я сейчас переоденусь и сразу же вернусь.Опираясь на трость, Саймон, прихрамывая, направился через коридор в свою комнату.Ариэль подивилась, почему сегодня он не стал, как всегда, одеваться при ней. Подобная деликатность была ему, повидимому, чужда — ведь он не постеснялся раздеться в ее присутствии накануне вечером. «Но тогда в комнате почти не было света», — вспомнила она. Лишь пламя камина боролось тогда с ночной темнотой. И она не увидела ничего, кроме его спины, да и то мельком. Возможно, в таком поведении проявлялась его природная скромность.Мысль эта заставила ее рассмеяться вслух, однако этот смех оборвался сразу же, как только она вспомнила, что он ведет свой род от пуритан. Хоуксмуры были известны как трезвые, угрюмые, набожные люди. Возможно, они и наготу считают грехом и злом, а любовью занимаются только в темноте и под кучей одеял. И никогда ради наслаждения. Только для рождения потомства.Но этот образ скучного пуританина почему-то совершенно не вязался с тем Саймоном Хоуксмуром, которого она узнала за последние дни: не вязался с рукой, покоившейся у нее на талии, не вязался с пальцами, ласкавшими ей спину, не вязался с его подшучиваниями и смехом. Она не замечала в графе Хоуксмуре исполненного гордости чванства. Для этого в его характере было слишком много насмешливости и жизненного опыта. К тому же раньше ее тело оставалось совершенно равнодушным к напыщенным и бесполым пуританам. А сейчас оно мощно откликалось на исходившие от Саймона страстные призывы. Не было смысла отрицать это в разговоре с самой собой, хотя Ариэль скорее откусила бы себе язык, чем заговорила об этом вслух.— Я готов сопровождать вас в конюшню: хочу взглянуть на этих ваших лошадей.Голос мужа, донесшийся от входа в комнату, прервал ее размышления. Набрасывая себе на плечи накидку, Ариэль почувствовала, что снова краснеет.Саймон удивленно взглянул на жену:— От каких это мыслей вы так покраснели, Ариэль?Она прижала ладони к пылающим щекам и сердито ответила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120