Дважды толпа могучим потоком проносилась по Довер-стрит. Октавия с отцом наблюдали с крыши, как обезумевшие люди размахивали горящими головнями и били окна в доме напротив. На дверях их собственного дома были написаны магические слова, так что толпа прокатывалась мимо не останавливаясь.На рассвете со стороны Стрэнда послышались звуки решительного сражения. К пронзительным воплям бунтовщиков присоединился рев солдат, когда пехота и конница атаковали восставших. Толпа, визжа, ворвалась на Довер-стрит, преследуя солдат, шаг за шагом отступавших и уводивших с собой горсточку арестованных, которых им было приказано доставить в Олд Бейли и Ньюгейт.— Господь, спаси и сохрани нас, — бормотал Оливер. — Что же люди творят друг с другом во имя Всемогущего Бога? — И, направившись к ведущей на чердак двери, добавил:— Я иду спать, дитя мое. По меньшей мере на несколько часов.— А я немного побуду здесь.Октавия чувствовала, что сгрудившиеся позади нее слуги застыли, как и она, в ужасе от происходящего внизу побоища.Но на рассвете в городе наступило затишье, а ночное кровопролитие и охватившее всех безумие уступили место полному изнеможению. В воздухе еще пахло едкой гарью, а над крышами висела плотная завеса дыма. Октавия, последовав примеру отца, отправилась спать, и ее последней мыслью, прежде чем действительность угасла, была мысль о Руперте.Знает ли он в Ньюгейте, что происходит в городе? Вряд ли туда пускают посетителей. Но заключенные должны слышать шум. И должны увидеть, как приведут арестованных бунтовщиков. Тогда они обо всем догадаются. Руперт должен понять, почему она не приходит.К вечеру все началось снова. Вопли и крики, звон разбитых стекол, яркое пламя, мелькающие на улицах пьяные, обезумевшие лица.— Где же солдаты? — шептала Октавия. После выступления накануне не было заметно никаких признаков сопротивления восставшим. В городе совершенно беспрепятственно продолжалась оргия разрушений. Поджигали дома предполагаемых папистов и их сторонников, вытаскивали на улицы бесценные книги, мебель, занавески, белье и устраивали огромные костры, плясали с почерневшими рожами в наводящем ужас свете пламени, раскупоривали на каждом углу награбленные из разгромленных таверн бутылки с вином и пивные бочонки.— Может, никак не найдут нужного человека, который дал бы приказ выступить? — предположил Оливер с довольной ухмылкой.Анархия развлекала его. Он знал исторические прецеденты в прошлом, которыми так восхищался. Но видеть, как подобные события разворачиваются прямо перед глазами, — высшее эмпирическое наслаждение для истинного ученого.Как это ни парадоксально, но его объяснение казалось единственно возможным. Толпа продолжала беспрепятственно неистовствовать четыре дня, в течение которых здравомыслящие горожане писали на своих дверях спасительные слова и, закрывшись, дрожали дома. Глава 25 Это случилось вечером восьмого июня.В гостиной с застывшим лицом появился Гриффин и оскорбленным тоном объявил:— В кухне какой-то человек, миледи. Утверждает, что должен срочно с вами увидеться.— Эй, приятель, брысь с дороги! — раздался из-за его спины голос Бена, который, бесцеремонно отодвинув дворецкого, входил в комнату. — Мисс, на одно словечко.По кислой физиономии Гриффина Октавия легко догадалась, что произошло в кухне. Попытка дворецкого остановить неприличного посетителя успехом не увенчалась, а повторять ее еще раз он не осмелился.— Все в порядке, Гриффин. Лорд Уорвик знает этого человека, — успокаивающе проговорила Октавия, хотя сердце у нее бешено колотилось, а в висках стучало.Гриффин поклонился и вышел, оставив на всякий случай дверь полуоткрытой. Бен плотно ее затворил. С сияющими глазами он подошел к Октавии. Лицо его было выпачкано сажей, а одежда разодрана.— Этот сброд собирается подпалить Ньюгейт, — сообщил он. — Хочет выпустить братву. Тех, кого солдаты зацапали в первый день. Ну а мы тут подумали, не освободить ли нам кой-кого еще.Октавия вскочила.— Ты полагаешь, удастся? Поджечь тюрьму? Ведь она из железа и камня.— Эх, мисс, повидали бы вы в эти дни с мое, убедились бы, какая силища у огня, — мрачно ответил Бен. — Ну, я только хотел вам сказать, как обстоят дела. Малость приободрить вас.— Ой, Бен! — И к удивлению и крайнему замешательству Бена, Октавия, обхватив его за шею, с искренним пылом поцеловала измазанную сажей щеку. — Подожди здесь, я буду через минуту готова и пойду с тобой.— Э нет, мисс. Это дело не для вас, — встревожился Бен.— Подумаешь, — насмешливо ответила Октавия. — А выходить на большую дорогу для меня? Не говоря уж о куче других вещей. Так что это дело мне как раз подходит. Подожди здесь. Я вернусь через пять минут.Прежде чем Бен успел придумать ответ, Октавия выбежала из комнаты. Бену же ничего не оставалось, как, дергая себя за подбородок, мерить шагами гостиную и гадать, как отнесется Лорд Ник к тому, что его хозяйка впуталась в эту затею.Не прошло и пяти минут, как в комнату впорхнула Октавия в своем ярко-оранжевом платье девицы из таверны, в обвязанном вокруг головы красном платке и грубых деревянных башмаках.— Ну, пошли. Я, наверное, недостаточно чумазая, но ничего, по дороге найду чем испачкать лицо и руки.— Господи, спаси и помилуй, — пробормотал Бен. — Что же скажет Бесси, когда увидит вас в таком виде?— И Бесси здесь?— Понятно. Все мы тут.— Да, разумеется. Как же иначе? — согласилась Октавия, направляясь к боковому выходу. — А новый конюх и Моррис? — спросила она, открывая дверь. На этот раз в ее голосе зазвучали резкие нотки.Кровь темной волной залила лицо Бена.— Нет нужды беспокоиться, мисс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109