— Дорогая, ты и сама не представляешь, какого дьволенка выпустила на волю.— Ничего, разберусь.На кухне она обнаружила запеленутого в простыню малыша, разъяренную кухарку, горюющую над скатертью горничную и посудомойку, оттирающую едко пахнущим щелоком кухонный горшок.Женщины в изумлении уставились на хозяйку, торопливыми шагами вошедшую на кухню.— Ох, Фрэнк, что ты наделал? — Она приблизилась к очагу, где сидел на стуле ребенок. Его бледное, с кулачок личико казалось не по возрасту взрослым, при появлении блистательной дамы глаза невероятно расширились.— Ничего! — Мальчик испуганно отпрянул. — Старый Бильбо пришел меня забирать?— Твой хозяин? Малыш кивнул головой.— Он меня убьет. — Печальный голосок произнес это как нечто само собой разумеющееся. — Теряться в дымоходе нельзя. А я заблудился.— Старый Бильбо, или как бы он там ни назывался, тебя отсюда не заберет, — уверила малыша Октавия и погладила всклокоченные волосы.— Как же… — Глаза стрельнули в сторону разделочного стола, куда снесли остатки обеда. — Можно, я возьму еще кусок пирога?— Помилосердствуйте, миледи, — ужаснулась кухарка. — Он съел целых шесть. Стоит проглотить еще хоть крошку, и ему сделается плохо.— А то сейчас Бильбо придет… — Умоляющий взгляд хитрых глаз перебегал с одной женщины на другую.— Он не придет, — твердо сказала Октавия. — А тебе пора спать. Утром подберем какую-нибудь одежду.— Я могу взять его к себе в мансарду, миледи, — предложила посудомойка, смахивая со лба пот тыльной стороной красной, натруженной ладони. — Он почти такого же возраста, как мой меньшой братик. А тот всегда спал со мной в одной кровати.Посудомойка сама была почти что девочка, и в ее голосе прозвучала тоска по дому.— А справишься? — с сомнением посмотрела на нее Октавия. Умытый и накормленный маленький Фрэнк уже не казался таким покорным и трогательным, как тот, что в туче сажи появился в спальне Филиппа Уиндхэма.Картина недавнего переполоха вновь всплыла в памяти Октавии, и к горлу подступил смех. Девушка быстро вышла из кухни: не хватало только разразиться хохотом перед и так уже ошарашенными слугами. Она чувствовала себя легко, словно летала по воздуху. Судьбе было угодно от нее отвести то ужасное, чего она так страшилась.Руперт сидел в гостиной один. Не слишком большой любитель портвейна, Оливер удалился к себе, чтобы поразмышлять на досуге над новым планом.Дверь открылась, и появилась смеющаяся Октавия.— Папа ушел? Пожалуй, я выпью с тобой вина. Руперт налил ей портвейна.— Так я услышу твой рассказ, Октавия? Тебя весь вечер что-то ужасно забавляет. Разве можно скрывать такие смешные вещи?— Расскажу, расскажу. Действительно потешная история. — Она пригубила вино и, прыснув, поперхнулась. Руперт энергично похлопал ее по спине.— Начни-ка с самого начала.Октавия смахнула слезу из уголка глаза.— Мы были в спальне Уиндхэма, и вдруг…— Где вы были? — Лицо Руперта посерело.— В спальне Уиндхэма, — объяснила Октавия, сделав еще глоток. — И только остались… остались в неглиже, как раздался шум, тарарам и крик… — Ею вновь овладел приступ смеха. — И из трубы вылетела туча сажи, — давясь от хохота, продолжила она. — Такая жирная… И черными хлопьями, как дождь, прямо на постель.— Прекрати! — Руперт ударил кулаком по столу. Октавия замолчала. От ярости его лицо смертельно побледнело.— Вышло очень забавно. — Она не могла взять в толк, отчего он злится. — На Филиппа стоило посмотреть… В кальсонах и вне себя… — Октавия снова прыснула, но к горлу подступил ком.Руперт схватил Октавию за плечо.— Перестань! — Злой шепот пугал еще больше крика. — Ради Бога, не смейся!Но остановиться Октавия не могла. По ее щекам текли слезы. Хохот подступал к горлу и бурным потоком вырывался наружу. Руперт встряхнул ее раз-другой и тряс до тех пор, пока наконец, ловя воздух ртом, Октавия не обмякла в его руках.Только тогда он ослабил хватку. Октавия откинулась на стуле, голова безвольно поникла, в груди клокотало.Руперт пристально смотрел на жену. Он ждал, пока она придет в себя. От обиды и ярости его мутило. Перед глазами вставала картина — брат в исподнем… А она, Боже мой, еще может этим шутить. Смеяться над тем, как Филипп чуть не…Руперт зажал рукой рот. Несколько мгновений ему казалось, что его вот-вот стошнит.— Почему ты мне ничего не сказала? — спросил он, когда Октавия немного отдышалась. — Я велел говорить обо всем, чем ты занимаешься с Уиндхэмом. Ставить в известность обо всех своих планах. Никуда с ним не ходить без моего разрешения!Октавия медленно подняла голову — глаза ее были пусты. Когда она заговорила, Руперт подумал: а слышала ли она его вообще?— Мне почти удалось взять кольцо. Оно в жилете.Сняв, он бросил его на пол…— Замолчи! — Руперт прикрыл глаза, стараясь остановить поток картин, которые не в силах был вынести. Но Октавия продолжала, словно вовсе его не слышала:— Я искала возможность, как бы его подобрать. А тут Фрэнк провалился в трубу, и я решила, что шанс появился. Но Филипп начал избивать мальчика, пришлось его останавливать. Так что с жилетом ничего не вышло. Извини. — Она стала жалобно извиняться. — В следующий раз…Октавия не смогла договорить: Руперт схватил ее за плечи, его пальцы впились в тело, лицо — вплотную к ее лицу.— Замолчи и слушай меня. Почему ты не рассказала о свидании? Я ведь тебе велел. Почему ослушалась?Октавия моргнула — слова Руперта наконец пробили плотную пелену окружавшего ее кошмара.— А почему я должна тебе говорить? Ты же не объясняешь мне свои планы.— Это разные вещи. — Он снова сильно тряхнул жену, изо всех сил стараясь достучаться до ее сознания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109