Мэгги никогда в жизни не бывала на вечеринках, но сейчас ей было не до веселья.
– Я не в настроении.
– Вот как раз и развеешься! Поверь, это как раз то, что тебе нужно. А так совсем усохнешь. Надо встряхнуться!
– Если у нее день рождения, так у меня подарка нет, – сказала Мэгги.
– Да никакое это не рождение, вечеринка, да и все. Жратвы будет навалом, выпивка, музыка, танцы. В общем, самое то.
– Мне надеть нечего.
– Я тебе что-нибудь подыщу. Если будет маловато, ничего, сейчас все носят в обтяжку. Идем, посмотрим, что там есть.
– Да не стоит, пожалуй, – слабо запротестовала Мэгги, но ее сопротивление уже было сломлено. С одной стороны, ей хотелось уйти в свои переживания, остаться с ними наедине. Но с другой – здравый смысл подсказывал, что нельзя упиваться своими несчастьями. Никакого толку от этого не будет.
Дорри уже открыла огромный платяной шкаф и стала перебирать яркие платья, которых там висело множество. Она выбрала розовое, без рукавов, с воротничком.
– Мне оно не идет. Больно простое.
Мэгги никогда не видела такой красоты.
– Примерь-ка, поглядим, как на тебе сидит, – скомандовала Дорри.
Платье сидело как влитое. Дорри удивилась и капельку огорчилась: вместо неуклюжей школьницы перед ней стояла соблазнительная юная особа.
– У тебя кожа такая хорошая, что тебе можно даже розовое носить, хоть ты и рыжая. Но вообще-то с волосами надо что-то делать.
Мэгги всю жизнь проходила с двумя туго заплетенными косами. Никаких других причесок ей делать не разрешалось. Теперь же Дорри собрала их наверх и заколола шпильками. Получилось замечательно.
– Такие густые, с ними никак не справиться. Но тебе так идет. А теперь поглядим, что делать с лицом… Сначала нанесем пробную косметику, что лучше подойдет, то и нанесем окончательно.
Мэгги никогда еще не красилась. Сначала Дорри нанесла тон, потом небесно-голубые тени на веки, подвела глаза черным карандашом, накрасила ресницы тушью, и губы намазала розовой перламутровой помадой.
Увидев свое отражение в потемневшем зеркале, Мэгги остолбенела. На нее смотрела прелестная незнакомка с копной рыжих волос, через которые была пропущена розовая лента. В Доррином платье, правда, ей было неловко – уж слишком коротко, колени вылезают. Непривычно. Но Дорри уверила ее, что сейчас все так носят. Еще она одолжила Мэгги сетчатые колготки и туфли на шпильке из черного кожзаменителя. Узкие носки туфель немилосердно жали ноги, но смотрелись они замечательно. И, наконец, последний штрих – большие розовые клипсы, сверкающие при каждом повороте головы.
Дорри оделась иначе, в стиле битников. Она надела узкую черную кожаную юбку, мешковатый черный свитер, черные колготки и туфли. Носки у туфель были узкие и длинные. Мэгги ничего подобного не видела.
– Каковы, а? Первый раз надеваю. Новехонькие. Купила в магазине «Фримен, Харди и Уиллис». Влетели они мне, конечно, будь здоров! Почти семьдесят фунтов!
Она выбелила себе лицо почти до голубизны, глаза обвела лиловыми тенями, из черных волос воздвигла на голове башню. По мнению Мэгги, это было чересчур, но Дорри казалась себе неотразимой.
– На вас прямо глядеть больно, – сказала Рини, когда они спустились в гостиную, где она по обыкновению возлежала на диване. Рядом пристроились ребятишки. Они все смотрели телевизор, который не выключался, пока не кончались все передачи.
– Ну, счастливо повеселиться! – напутствовала их Рини, услышав за окном автомобильный гудок. – Тебе кстати будет, немножко отойдешь от своих несчастий, – добавила она, обращаясь к Мэгги.
– Пошли, за нами приехали, – сказала Дорри, направляясь к двери.
– Берите пример с меня! – крикнула им вслед Рини.
– Это значит, мы можем делать, что хотим, – хихикнула Дорри.
Возле дома стояла видавшая виды машина – «Форд-Кортина». На передних сиденьях развалились двое парней, оба с черными крашеными волосами под Элвиса Пресли – как на плакате фильма «Отель, где разбиваются сердца», который висел в комнате Дорри. Парни были одеты в джинсы, рубашки и пиджаки из искусственной кожи. Увидев девушек, они и не подумали выйти из машины и открыть перед ними дверцы. Один из них, смерив Мэгги взглядом, процедил сквозь зубы:
– А это что за краля?
– Моя подружка Мэгги, – представила ее Дорри. – А эти два чувака – Дейв и Эдди, – сказала она Мэгги и поцеловала Дейва. Мэгги с опаской подумала, что, видно, Эдди предназначается ей в кавалеры. Не дай Бог. Неприятный какой – весь в прыщах и зубы гнилые.
– Привет! – робко сказал она.
На нее смотрели в упор. Она смутилась до дрожи.
Вечеринка проходила на последнем этаже высокого узкого дома в Кентиш-тауне, и, когда они туда явились, она была в полном разгаре. На проигрывателе крутилась пластинка – Чабби Чеккер пел «Опять твист», и большая комната, в которой убрали разделявшую ее надвое ширму, была заполнена молодежью, наяривавшей этот самый твист. Музыка звучала громко, стоял теплый июльский вечер, все окна были распахнуты настежь, а от множества тел воздух делался еще горячее. Над головами висел дым от сигарет.
Кто-то протянул Мэгги стакан со словами: «Выпей и расслабься!» Она подумала, что, наверно, ее робость бросается в глаза. И залпом выпила то, что ей дали. В стакане был апельсиновый сок, а поскольку Мэгги никогда не пробовала джина, ей было невдомек, что его необычный привкус исходит из бутылки «Гордона», которую кто-то вылил в кувшин с соком. Спиртное сразу ударило ей в голову. Когда ей поднесли второй стакан, голова закружилась и стало легко-легко.
Музыка зазвучала громче. По очереди пели Элвис Пресли, Бадди Холли, Стиви Уандер, Марвин Гей, «Сьюпримз» – все их Мэгги слышала впервые в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121