О Боже! Он ведь такой маленький, беспомощный… — Внезапно он повернул к ней голову и пристально на нее посмотрел. — А то, что произошло… я просто не знаю, что сказать, только…
— Ничего не нужно говорить, — решительно перебила его Сара. Он хочет сказать, что это не должно было произойти, не хотел, чтобы все произошло. Лучше бы он написал в небе десятиаршинными буквами для всеобщего обозрения, что она ему просто не нужна. — Мы оба вели себя странно, — сказала она через силу, она не хотела показывать свою боль и отчаяние — пусть не думает, что у нее нет гордости. Она не позволит ему объяснять ей, что все случившееся — пустяки, ничего не значащие пустяки. Пусть она солжет, но сделает так, чтобы он поверил: она тоже не придает этому эпизоду никакого значения. — Я думаю, иногда люди ведут себя очень странно в сложных обстоятельствах. Лучше нам забыть все. В конце концов, когда Робби найдется, нам не будет нужды видеться, не так ли?
— Да, я полагаю, не будет, — согласился Грей, — если только… — И замолчал, не отводя от нее взгляда, ожидая, что же она скажет. Она не понимала, каких именно слов он от нее ждет, и он добавил резко: — Если возникнут какиелибо осложнения, тогда дайте мне, пожалуйста, знать, я не ухожу от ответственности.
— Какие-либо осложнения? — Сара широко раскрыла глаза, поняв, что он имеет в виду. Она совершенно не думала о возможных последствиях, отдаваясь ему. Ей стало дурно при мысли, что это не исключено, и она ухватилась за перила, чтобы не упасть.
Ребенок! Но этого не может быть! Не так скоро и не так, совсем не так. Нежданный, нежеланный. Что происходит? — спрашивала она себя. Она не такая идиотка, чтобы не знать, что это легко может случиться, для этого много ли надо.
Внутри у нее что-то сжалось и замерло, когда она подумала, что при других обстоятельствах она была бы счастлива. Иметь ребенка от Грея! Ребенок, зачатый в такие драматические часы, имел бы для нее огромное значение, но только при условии, что Грей испытывал к ней те же чувства, что и она: любил, нуждался в ней, желал ее. А вот этого-то, к сожалению, и не было.
Она ответила ему с несвойственными ей резкостью и жестокостью:
— Ну, будем надеяться, что этого не случится. В конце концов, вы не очень хотели и рождения Робби, не так ли?
— Это неправда. — Лицо у него застыло. — О, я знаю: именно так вы и Робби считаете и, наверное, многие так думают, но это неправда. — Он горько рассмеялся. — Робби вообще бы не родился, если бы решение оставалось за его матерью. Она хотела избавиться от него. Мне пришлось подкупить ее, чтобы она оставила ребенка. Ирония судьбы: если бы я не обещал ей денег и не согласился на развод, она бы сделала аборт. Но как только он родился, как только она поняла, какую власть приобрела надо мной, она отказалась от обещания отдать мне Робби. Она никогда и не хотела иметь от меня ребенка, я не верю, что она и Робби любила. Ей не хотелось, чтобы он жил с ней, мальчика воспитывала бабушка.
В его голосе было столько горечи, что Сара забыла свою боль, поняв, что он говорит чистейшую правду.
— Но вы говорите так, словно ее ненавидите. — Она поежилась, точно от ветра. — Вы же, должно быть, любили ее, вы любили друг Друга?
— Должно быть. — Губы его дрогнули. — Мы желали друг друга, но очень скоро обнаружили, что страсть не может заменить любовь. А когда мы это поняли, было уже поздно. Робби был уже в пути, а мы — женаты. Господи, но где же он?
Мука, прозвучавшая в этих словах, заставила ее сделать шаг к нему: ей снова захотелось утешить его, разделить с ним его горе. Но она попятилась, вспомнив, к чему подобное желание привело и что вовсе не от нее он ждет помощи и утешения.
Ей нужно было что-то предпринять, а не ждать, сидя здесь без дела, предоставив другим искать мальчика. Но если ожидание было мучительно для нее, во сколько же раз нестерпимее оно было для Грея, человека, привыкшего командовать и нести за все ответственность?
Когда раздался звонок, они замерли и молча смотрели на телефон, не в силах пошевелиться. Грей рванулся первым, хватая трубку.
В тишине, возникшей, пока он слушал, что ему говорили на другом конце провода, Сара вся сжалась от напряжения и страха.
Казалось, прошла целая жизнь, пока он не произнес хмуро:
— Да-да, я понимаю. Большое спасибо.
Он так медленно опускал трубку, что ее охватила нервная дрожь. Его лицо, когда он повернулся к ней, было абсолютно непроницаемо, в глазах — пустота.
Сердце ее рухнуло вниз, как сорвавшийся лифт, во рту пересохло, она облизала губы и спросила хриплым голосом:
— Робби… они…
— Они нашли его.
Казалось, голос его, такой усталый, потрясенный, прозвучал где-то внутри ее мозга, и ее затопила волна сочувствия.
Она зашаталась, лицо исказилось от волнения.
Обернувшись и увидев ее лицо. Грей вскрикнул и бросился к ней. Сжав ее плечи, он произнес резко:
— Сара, все в порядке. С Робби все в порядке. Он в безопасности и здоров… Они нашли его в старой заброшенной хижине, где он спрятался. Только он сказал… он сказал в полиции, что не хочет идти домой. Они попросили меня приехать к ним. Я подумал… я понимаю, это уже слишком после всего, что случилось… но, может быть, вы поехали бы со мной?
Сара молчала, только кивнула в ответ. Она все еще не могла поверить в то, что с Робби все в порядке, что все кончилось.
Они бегом бросились к машине. Внешне Грей вполне владел собой, но Сара уже умела распознавать его чувства и была уверена, что внутри у него все дрожит от волнения, так же как и у нее.
Как же она была несправедлива к нему, когда сказала, что Робби ему не нужен, она ведь уже давно догадывалась, как много значит для него сын.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35