За ложем хозяина в задрапированной пурпуром нише стоял бюст Элия. Совсем недавно – насколько помнил Вер – ниша была пуста.
– Марция все-таки закончила твой бюст? Прекрасная работа!
– Она расколотила три мраморные глыбы, прежде чем ей это удалось, – улыбнулся Элий. – Она клялась, что ни один резец не сможет выточить мой нос.
И он провел пальцем от переносицы к кончику носа. Нос в самом деле был очень тонок, и к тому же кривой, сломанный. Человеческая плоть может выкидывать и не такие коленца, но мрамор не всегда хочет ее копировать. Бюст получился как живой – красиво очерченный рот, начесанные на высокий лоб волосы, гладко выбритые запавшие щеки, и глаза, один чуть заметно выше другого, но оба с хитроватой прищуринкой. Несмотря на неправильность черт, лицо Элия привлекало с первого взгляда – быть может из-за грустной и в то же время доброжелательной улыбки, затаившейся в уголках губ.
– Прежде у тебя было более простодушное выражение, – заметил Вер, разглядывая бюст друга. – Если ты просидишь в сенате два срока, то станешь самой хитрой лисой курии.
– Два срока! – недоверчиво покачал головой Элий. – Это похуже, чем заключить второй гладиаторский контракт.
Хлор заменил тупой гладиаторский меч на остро отточенный, когда истекал как раз второй контракт Элия. фактически это была попытка убийства, но кто нанял Хлора, так и не удалось выяснить. Ибо Хлор скоропостижно скончался в карцере.
Большинство придерживалось версии о мести Пизона. Но у банкира было неоспоримое алиби. А Вилда в «Гладиаторском вестнике» страстно доказывала, что гладиаторы имеют право сражаться острым оружием, если того пожелают. И якобы Элий этого пожелал, а Хлор исполнял желание. Почему при этом у самого Элия оказался в руках тупой меч, Вилда не разъясняла.
– Лучше поведай мне, что случилось, – попросил Элий, пригубив вино.
Вер подробно рассказал о визите Сервилии Кар, проверке списков и заключенном договоре. Когда он закончил рассказ, Элий вновь наполнил чаши, но пить не стал, поставил свою на столик черного дерева и долго смотрел, как колеблется вино в чаше.
– Ты уверен, что ее имя в самом деле чистое?
– Послушай, я не первый год обслуживаю клейма… ни я, ни Тутикан ничего не нашли.
– Твой Тутикан – глупый пьяница. Не надейся на него. Вообще никогда ни на кого не надейся, кроме себя. Задача агента – оценивать желания, распознавать, находятся ли они в общем потоке жизни или противоречат оному. Порой желание на первый взгляд кажется трудноисполнимым, но стоит его проанализировать, и понимаешь, что это простенькое человечье «хочу» карьериста. Нетрудно бывает превратить миллион сестерциев в десять – нити в полотне парок для этого существуют, надо просто переплести их по-своему. Но захочет человек летать как птица – и ни один гладиатор не выиграет для него такого желания… – Элий вздохнул. – Бывают скульптуры вне потока – они раскалываются, едва закончится полировка, или рукописи, которые сгорают, когда поставлена последняя точка. В некоторых судьбах нить парок завязана узлом так, что распутать его невозможно.
Уметь желать – тоже наука. Я начал писать трактат по этому поводу, провел анализ философии желаний и трех основных ее направлений, но пока у меня нет времени закончить.
– Не говори о философии желаний. Я зубрил ее в гладиаторской школе, но так ничего и не понял. «Минимизация вреда», «Структурные деревья желаний», «Пределы риска как пределы добра и зла», «Диалектика желаний», «Вероятностные расчеты», «Роль подсознания в формулировке желаний», – чего нам только не преподавали.
– Твоя заказчица была более способной ученицей.
– Желание Сервилии Кар из разряда невозможных?
Элий задумался.
– Пожалуй, нет… Здесь что-то другое. Но вот что… С кем ты завтра сражаешься?
– Ты же знаешь, Пизон никогда не сообщает заранее имя противника. Он говорит, что выбирает по жребию. Хотя наверняка врет.
Элий нажал кнопку звонка. Вновь явился слуга. На его помятом лице читалось явное недовольство.
– Котт, принеси из библиотеки все гладиаторские книги за последние десять лет.
– Не слишком ли много? – усмехнулся Вер. – Мы будем читать их до окончания игр… – и вдруг осекся. Ему надоел собственный треп. Хотелось сказать что-нибудь серьезное, значительное, но на ум ничего не приходило.
Котт вернулся, катя тележку с огромными истрепанными книгами. Пять из них Элий передал Веру, пять других оставил себе. Но искали они напрасно. Имя Сервилии Кар в запрещенных списках не значилось. Ей беспрепятственно можно было продать клеймо – она не занималась политикой, не была осуждена, не являлась женой, матерью или дочерью заключенного, не значилась в списках запрещенных сект. Она была чиста. И все же… именно из-за договора с нею Вер должен был завтра проиграть.
– Разумеется, я могу подчиниться гению. Но не подчинюсь. Сдохну, а не уступлю, – произнес Юний Вер с неожиданной злобой. – Знать заранее, что проиграешь! Ты когда-нибудь слышал, чтобы такую подлость устроили гладиатору? – Элий отрицательно покачал головой. – Я тоже не слышал, – Вер глубоко вздохнул. – Получается, дело не в списках. Она натворила нечто такое, или задумала, или… не знаю что. А кто такие Кары? Что это за люди? Последнее время, кажется, это имя не особенно было на слуху.
– Был один Кар, Марк Гарпоний, после войны нажил фантастическое состояние спекуляциями. Но наслаждаться благами ему пришлось недолго, ибо он неожиданно утонул в собственном бассейне после обильного возлияния. «Все, что видишь, скоро рушится, и вслед за ним подвергнутся той же участи и наблюдавшие это разрушение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20