К тому же он был силен, невозмутим и загадочен. Женщины падали к его ногам, причем каждая была уверена, что именно она имеет ключ к его сердцу. Мужчины лишь грозно хмурили брови.
Для Гарта, неделю неотрывно наблюдавшего за другом, стала очевидна причина такого поведения: Люсьену Тремэйну просто все осточертело. Абсолютно все. В том числе и он сам. Особенно он сам.
Оставалось лишь ответить на вопрос: почему? Ни Эдмунд, ни Памела Тремэйн никогда не вращались в лондонском свете, и оттого осторожные расспросы Гарта про родителей Люсьена не привели ни к чему.
Возможно, настало время отправиться в Суссекс.
Когда танец кончился, Люсьен жестом дал Гарту знать, что направляется в игральную комнату. Этот жест вовсе не был приглашающим — простая вежливость. Гарт поколебался, но, ругая себя, последовал за ним. Этот малый не то что не нуждается в нем, вряд ли ему вообще хочется быть в его обществе.
«Ну, ты всегда был упрямым ублюдком», — сам себе заметил Гарт, усаживаясь на свободный стул возле Люсьена и беря в руки карты, с полной уверенностью в том, что ни один из них не встанет из-за этого стола до рассвета.
— Добрый вечер, мистер Стаффорд, сэр. — Высокий седовласый мужчина, распахнувший двери особняка на Портмэн-сквер, окинул Гарта внимательным взглядом выцветших голубых глаз.
— И еще более добрый вечер тебе, Хоукинс, — весело отвечал Гарт, расстегивая пальто и переступая порог просторного холла, выложенного черной и белой плиткой. — Он у себя? — Гарт отдал дворецкому перчатки и шляпу.
— Хозяин в гостиной. Если вы соблаговолите обождать здесь, я доложу о вашем приходе.
— В этом нет нужды, Хоукинс, спасибо, — торопливо отвечал Гарт, уже проскользнув мимо дворецкого. — Я сам доложу о себе. И пожалуйста, успокойся. Даю слово, приятель, что у меня нет оружия. — Хоукинс был просто помешан на охране своего хозяина, что немало веселило Гарта, ибо вряд ли кто-то нуждался в защите менее, чем Люсьен Тремэйн.
Люсьен был один в гостиной. Облокотившись на каминную полку, поставив на решетку ногу в элегантном башмаке, он задумчиво смотрел на письмо со сломанной восковой печатью, которое держал в руке.
Не желая показаться соглядатаем, Гарт слегка кашлянул, давая знать о своем появлении.
— Привет, дружище, — отвечал Люсьен, неторопливо отвернувшись от камина, сложив письмо и сунув его в карман фрака. Его темные глаза были совершенно невыразительны, тогда как легкая улыбка должна была продемонстрировать радость. — Пожалуйста, извини меня. Я не слышал, как Хоукинс объявил о твоем визите. О, судя по твоей самодовольной улыбке, можно подумать, что ты запер доброго малого в клозете?
— Этого совершенно не потребовалось. Прости, если помешал тебе. Что-то важное?
— Глупости, — небрежно ответил Люсьен. — Я уже устал от них. Нам постоянно кажется, что мы должны сделать нечто важное, а это, как ты понимаешь, весьма утомительно. Скажи мне, Гарт, я ошибаюсь или мы действительно обещали где-то быть сегодня вечером? Почему-то я оделся для выхода. Наверное, придется попросить Хоукинса пришпиливать записки мне на рукав. Как ты полагаешь?
— Я бы не советовал. Костюм пострадает.
Гарт подошел к сервировочному столику и налил себе выпить, ужасно заинтригованный тем, о чем думал Люсьен, глядя на письмо.
— Боюсь, что сегодня ничего выдающегося, Люсьен, ведь сезон официально откроется не раньше чем через пару недель. Театр, несколько вечеринок с картами, которые ты так любишь. Думаю, тебе скоро это надоест или ты обчистишь всех партнеров. Тебе дьявольски везет в карты, дружище. Я слышал, Ортон просто рвал на себе волосы после вашей игры прошлой ночью. Конечно, он дрянь человечишка, но все же достаточно безобиден. Неужели надо было так издеваться над ним?
Люсьен взял протянутый ему Гартом бокал и раскинулся на кушетке, закинув ногу на ногу. Гарт понял, что зашел слишком далеко.
И, как бы подтверждая это, Люсьен сказал:
— Ты что же, дорогой, хочешь, чтобы я играл в карты на спички?
Гарт решил продолжать, делая вид, что ничего не заметил: он все еще не оставлял надежды понять Люсьена.
— Альванелли говорит, что он вчера болтался у Уэйтиера, где Ортон кричал, что положит всему этому конец. Подобная угроза вряд ли обеспокоит тебя, дружище, однако если дамы узнают завтра утром, что Ортона нашли висящим на одном из фонарных столбов на Бонд-стрит, они чертовски переполошатся.
Выраженке лица Люсьена оставалось безразличным.
— Я не должен был этого делать, Гарт. Впрочем, я готов все тебе объяснить. Ортон — вполне взрослый человек, и я по глупости решил, что он знает, что делает, когда садится за зеленое сукно.
— Это верно, — кивнул Гарт.
— К тому же, — Люсьен поднялся, — на твоем месте я не стал бы так его жалеть, он нашел достаточно безболезненный способ расплатиться с долгами. Сегодня мне нанесла визит его сестра, она ломала руки и умоляла о милосердии. И зашла так далеко, что даже расстегнула лиф своего платья до самого пупка и предлагала в уплату взять ее самое. Беднягу Хоукинса чуть не хватил удар. Ты когда-нибудь видел прелестную Сусанну Ортон нагишом?
Гарт наблюдал за тем, как Люсьен допил свое вино и аккуратно промокнул уголки рта белоснежным батистовым платком. Ему до смерти не хотелось задавать другу следующий вопрос, однако он сказал именно то, чего, по всей видимости, и добивался от него Люсьен:
— Неужели?! Девица действительно разделась перед тобою и предлагала себя в качестве платы? Боже милостивый, парень, и что же ты с нею сделал?
Люсьен повернулся к нему, старательно поправляя кружевные манжеты своей сорочки и рукава фрака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128