Зато было… упорство, что ли? Да, пожалуй, упорство. Но упорство в чем?Спросить Молли не успела — он снова начал ее целовать. Это оказалось так увлекательно, что она решила отложить игру в «вопрос — ответ» на потом. Она обняла его за шею, а он погладил ее по спине, сверху вниз, и теперь его ладони искали ее грудь.Он был такой вкусный. Его язык дразнил ее, их рты слились.Молли положила ладони ему на грудь, чтобы почувствовать сильное биение его сердца.Магия. Влечение. Жар его тела, его напор, ее отзывчивость. Две половинки одного целого стояли рядом, принимая и отдавая.И не важно, что они знакомы меньше суток. Она и так знает про его жизнь, награды, талант.Разве дело в этом? Нет, вовсе не в этом. Ее потянуло к нему с первого взгляда (весьма, кстати сказать, недружелюбного). Наверное, виновата биохимия. Как у зверей, которые находят друг друга по неуловимому запаху. Короче, не важно, как это объясняется, главное, что Доминик явно испытывал то же, что и она.Этого вполне достаточно.В следующий миг Молли оказалась на кровати и не стала делано сопротивляться — зачем? Слишком это было прекрасно — обнимать, узнавать его. И сколько желания будили в ней эти ласкающие руки.— Тук-тук-тук! Молли, ты слышишь? Раз ты стучалась, мы тоже бу… ой!Как только Молли услышала голос Лиззи, она как-то ухитрилась выпутаться из объятий Доминика, так что когда девочка открыла дверь, они стояли не меньше чем в пяти футах друг от друга, она лицом к двери, он — спиной.— Чего тебе, мартышка? — спросила Молли, почесывая невидимый прыщик под носом. Кажется, губы покраснели и припухли. — Что, уже пора обедать? Умираю, хочу есть.На этих словах Доминик сдавленно застонал. Или показалось?В этот момент подбежал Малыш Тони. В дверях он натолкнулся на Лиззи. Та стояла как вкопанная, одной рукой по-прежнему держась за ручку двери.— Чего такое? — спросил он сестру. — Молли что, не хочет есть бутерброды с арахисовым маслом и джемом? Ой, дядя Ник, здрасьте. Ты тоже с нами будешь обедать?Вопреки ожиданиям Молли, Доминик не повернулся, чтобы ответить. Вместо этого он прошелся к окну и выглянул наружу. Наверное, заинтересовался видом из комнаты на лужайку.— Э-э-э… нет, Малыш Тони, видишь ли… Я просто заглянул на минутку к Молли, хотел пригласить ее на репетицию.— Ну да, конечно. — Лиззи скорчила выразительную рожицу. — Пойдем, Тони, нам здесь нечего делать. Кажется, Молли с нами больше играть не будет.— Наглая ложь, — быстро ответила Молли, сообразив, куда клонит Лиззи. Ей самой не раз приходилось попадать в такие ситуации. Даже слишком часто. — Через десять минут, крошки, я спущусь вниз, и мы с вами до отвала налопаемся бутербродов, а потом вы покажете мне лошадей. Что мы, зря морковку покупали?— Как же, помню, «эту первосортную морковь мы специально вымыли и почистили для вас », — с ледяной иронией в голосе произнесла Лиззи. Для одиннадцатилетней девочки это у нее вышло очень неплохо. — Значит, ты не пойдешь смотреть репетицию?Доминик наконец отвернулся от окна (Молли с улыбкой подумала, что ее женские чары, возможно, гораздо сильнее, чем она считала: ведь ему потребовалось столько времени, чтобы успокоиться).— Нет-нет, Молли обязательно должна быть на прогоне. Кстати, ты тоже можешь прийти, если хочешь.У Лиззи так загорелись глаза, что Молли даже губу закусила, чтобы скрыть улыбку.— Правда можно? А в прошлый раз вы говорили, что, если я еще хоть раз загляну в театр, когда там идет репетиция, вы меня сварите в кипящем масле. Ого, Молли, не знаю, как ты дядю Ника обрабатываешь, главное, делай это подольше.Молли приложила все силы, чтобы не издать ни звука. Но как только за детьми захлопнулась дверь, она повалилась на кровать, захохотала и задрыгала ногами.— Ничего смешного, — Доминик с размаху плюхнулся на кровать рядом с ней. — Думаешь, она знала, о чем говорила?— Господи, надеюсь, нет, — утерев слезы, сказала Молли. Потом перекатилась на живот, подперла голову рукой и посмотрела на Доминика. — А с какого класса у них начинается половое воспитание?— Ты правда хочешь об этом поговорить?— Не особенно. — Молли перекатилась на спину и вскочила с кровати. Еще одной атаки платье не выдержит. Иначе по степени его измятости миссис Джонни наверняка поймет, что происходило — почти произошло — сегодня в комнате Молли. — Но вместо этого мы можем обсудить Малыша Тони. Бедный мальчик.— Почему это «бедный»? — Доминик все еще валялся на кровати. Выглядел он ужасно соблазнительно, прямо как тройная порция сливочного мороженого с карамелью. — Обыкновенный хороший мальчик.— Да, но это не объясняет, почему ты издевательски называешь его Малыш Тони, — глядя в стоявшее на туалетном столике зеркало, Молли поправила прическу и заново нанесла на губы блеск,— Может, немного обидно… Своего брата я зову Тони, а тех, кто не приходится нам родственниками, — Энтони. Поэтому Малышу Тони не подходит ни одно из этих имен. Не мог же я назвать его Младший. Так что брата теперь зовут Большой Тони, а парня — Малыш Тони.— Тогда уж лучше Малыш Энтони, — скривилась Молли. — О, так вы музыкальная семейка: «Малыш Энтони и Империалы»! «Малыш Энтони и Империалы» (1958 — 1975) — негритянский дууоп-квартет. Далее в тексте перечисляются названия его хитов.

— Точно. Ты знаешь эту группу?— Я люблю старичков. «Подушка в слезах», «Разбитое сердце». А, и еще «Шимми, Шимми, Коко-боп». Обожаю. Хотя в основном я урывками слушаю все, что показывают ночами по телевизору.— Ты смотришь телевизор по ночам? А спать когда?— Спать вообще вредно, — улыбнулась Молли. — Надеюсь, ты понимаешь, что называть его Малышом Тони, если он не из той группы, невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85