перегорела лампочка. Ужас, который пришлось пережить, она никогда не забудет. — Прости.Молли бесшумно прошла в ванную и плеснула в лицо холодной водой, смывая остатки ночных кошмаров, прятавшихся по углам сознания и поджидавших удобного момента, чтобы выбраться наружу. Хотя в этот раз кошмар ей не приснился. Она помнила только, как Доминик обнимал ее во сне и как она проснулась в его руках.Вернувшись в спальню, Молли с размаху плюхнулась на кровать, вытянулась рядом с Домиником и поцеловала его в щеку.— Мой герой, — сказала она. — Спасибо, что нашел меня.Сейчас он обнимет ее и поцелует. И так далее. Но он просто притянул ее к себе.— Ты уверена, что все нормально?— На все сто, — бодро ответила она. — Это был посттравматический шок, вот и все. Дверь захлопнулась, стало темно, и я снова превратилась в семилетнюю девчонку. Глупо.— Почему глупо? Закономерно. Хорошо, что ты нашлась.Она кивнула.— Знаешь, как надо было поступить? Оседлать здоровую газонокосилку, которая там стояла, и выбить ею двери. Как я сразу не догадалась?Он погладил ее по руке.— Там железные двери. Хорошо, что ты не догадалась.— Железные двери. — Ее передернуло. — Совсем как в мясной мистера Хартцеля. Он сам построил ту мясную — каждый раз об этом рассказывал, когда мы к нему приходили после того случая. Своими руками построил. Сам варил, сам двери навешивал. К тому времени ему уже отделали новую просторную мясную, лучше не найти, так что он просто прибеднялся. И, между прочим, перестал угощать меня сыром. Но я не огорчалась: Джейни всегда отдавала мне половину своего куска.— Я ее уже люблю. Хотя и не встречал никогда. Молли, нам правда нужен весь этот свет?Она снова села.— Пожалуй, нет. Не весь. Я лучше включу телевизор. Он так интересно освещает комнату. Тебе понравится.Он тоже сел и обнял ее за плечи.— Но ведь я здесь, с тобой.— Да.— Так, может, выключим свет?Она потерла лоб.— Нет. Прости. Лучше не надо.Несколько мгновений он молчал. Зачем она все испортила? Могло случиться что-то прекрасное. Потом произнес:— Ладно, да здравствует электричество. Тогда давай поговорим.Молли повернула голову и посмотрела на него. Какой же он замечательный. Его светлые волосы спутались после сна, а на щеках и подбородке проступила щетина.— Поговорить? Доминик, сколько можно говорить об одном и том же?— Тогда… — Он отодвинулся, встал с кровати и взял одну из фотографий в серебряной рамке. — Тогда расскажи мне о фотографиях. Это Джейни?Молли утвердительно кивнула.— Да, на выпускном в школе. Она говорила прощальное слово. Обошла меня на две десятых балла.— Хорошенькая. Невысокая, но милая. А это — подожди, я догадаюсь. Это ты с Джейни. Сколько тебе было? Двенадцать?— Да, наверно. Примерно столько, сколько сейчас Лиззи.Молли взглянула на фотографию.— Надо будет показать ей. Пусть убедится, что плоская грудь у нее не навсегда.— Вот как! Лиззи переживает из-за своего бюста! — Доминик хмыкнул. — Спасибо, что просветила.— Не за что. Кстати, об этой фотографии. Мы с дядей и тетей ездили наблюдать за птицами. Каждое лето на Четвертое июля. В то время я всегда проводила лето с Джейни. Видишь, у нас бинокли на шеях. Я знаю названия почти всех птиц Вирджинии. Хочешь, могу перечислить.Доминик поставил фотографию обратно и взял другую.— Поехали дальше, — сказал он, подмигнув. — Это твои дядя с тетей?— Танцуют на вечере в честь тридцатилетней годовщины своей свадьбы. Вечеринка получилась просто роскошной, — произнесла Молли, вспоминая, как были потрясены родители Джейни, когда они устроили им такой сюрприз. Всю основную работу сделала Джейни: приглашения, программу и прочее, но зато Молли придумала отметить этот день в ресторане и подарить им билеты в круиз. — Я решила, что их надо наградить за то, что они так долго меня терпели.Доминик прошел к туалетному столику.— Это фото я уже видел. Кто это?— Миссис Клозер, — вздохнула Молли. — Она была нашей экономкой в Коннектикуте. Умерла двенадцать лет назад. Некоторое время я считала, что моя мама — это она. Просто ее зовут миссис Клозер. Мне было три года, я мало что понимала.Доминик прошелся по комнате.— Собака! Ух ты, какой лохматый. Наверное, самый любимый. Как его зовут?— Блэки. Я нашла его на улице и притащила домой. Мамочка с папочкой даже не узнали, что я завела пса. Пока я была в школе, он… его сбил грузовик, который привез новую мебель. — Она слегка кашлянула. — Я не выпускала его за ограду, но вокруг дома он бегал где хотел.Это официальный вариант истории для широкой публики. Правду Молли узнала потом: Блэки пробрался в комнату матери и сжевал туфли. С мамочкой случилась истерика. И тогда родители усыпили Блэки. Этого Молли никому не рассказывала.Доминик — мудрый и замечательный — отложил снимок и взялся за другой.— Здорово. Вечеринка в римском стиле?Молли улыбнулась.— Да, это в колледже. Сможешь меня узнать?— Я узнаю тебя в любой толпе, — тихо сказал Доминик, поглядев на нее через комнату. — Оставим остальные на другой раз.Он вернулся к кровати, взял с ночного столика список правил Джейни и сел.— А это что такое?— Самоучитель по руководству детским центром. Составлен Джейни для своей слабоумной двоюродной сестры.Доминик перелистнул на последнюю страницу. В конце десять листов остались пустыми.— Она тебе не доверяет?— Доверяет. Это для новых правил. Больше всего мне нравится пункт тридцать два.Доминик открыл правило номер тридцать два: «Никогда, повторяю, никогда НЕ учи детей вихлянию. Это не смешно».— Что такое «вихляние»?Молли улыбнулась.— Так, ничего особенного. Садишься на пол, скрещиваешь ноги. Как в позе «лотоса».— Знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85