Его карие глаза все время светились радостным ожиданием и доверчивым простодушием, которого не могли скрыть очки в тонкой золотой оправе. Стерлинг был прекрасным компаньоном и, несомненно, одним из лучших творений Мэгги. У него даже были свои поклонники среди читателей.Однажды Мэгги в смятении рассказала Сен-Жюсту, что Стерлинг — это смягченный вариант Джорджа Констанцы из телешоу «Сайнфилд». Мэгги полагала, что у нее творческий кризис, и переживала не на шутку. Сен-Жюст посмотрел шоу, ознакомился с довольно любопытным содержанием и не обнаружил никакого сходства. Но в этом была вся Мэгги. Она, прости ее господи, продолжала сомневаться в своем таланте даже в тот момент, когда ее собственные персонажи поселились у нее в квартире.Сен-Жюст знал, что Стерлинг все еще борется с обстоятельствами. До последнего времени он истязал себя шейпингом, наблюдая за мускулистым кудрявым красавчиком-тренером в телевизоре, надеясь изменить пропорции плеч и талии, с которыми сотворила его Мэгги. Также он втирал в голову какой-то вонючий эликсир, ожидая, что за ночь у него отрастут волосы. Бедняга никак не мог смириться с тем, что лишь Мэгги имела власть менять внешность своих персонажей.Однако Стерлинг умел приспосабливаться к любым обстоятельствам. После двух лет наблюдения за Мэгги он с восторгом отнесся к возможности жить самостоятельно и мечтал осуществить определенные планы. Для начала он собирался научиться переключать каналы в телевизоре, а затем — добраться до кухни и побыть в роли шеф-повара.В каком-то смысле Стерлинг по-своему любил приключения. Ему нравилось пробовать что-нибудь новое. Выбрать ткань для штор ему удалось, а приготовить камбалу по-ямайски — нет.Еще он являлся счастливым обладателем скутера, который Сен-Жюст купил по каталогу. Стерлинг как раз оседлал его и двинулся к закусочной Марио. Он питал слабость к этому заведению и особенно восторгался булочками в вакуумной упаковке. Несколько дней назад, в приступе озарения, он наконец-то отправил видео с шейпингом в мусорное ведро и провозгласил, что коль скоро Мэгги отказалась изобразить его более стройным, то и поправиться он не может, а значит, ему позволено есть сколько угодно углеводов.Стерлинг, несомненно, был счастливчиком. Его создали счастливым человеком с небольшими недостатками, не рыцарем, но верным оруженосцем. Точно так же, как Сен-Жюст был рожден для того, чтобы гордо маршировать во главе армии. Однако вряд ли к нему применимо это слово, ибо Сен-Жюст не маршировал, а шествовал прогулочным шагом.— Стерлинг, бога ради, только не в булочную! — Сен-Жюст посмотрел направо. — Не забывай, у нас встреча с деловыми партнерами.— Отлично, Сен-Жюст. Мне кажется, что Киллер угнетен, и я хотел бы почитать ему свои последние стихи.— Ты счастливый человек. Честное слово, ты должен ежевечерне преклонять колена и возносить благодарственные молитвы за таланты, которыми наградил тебя господь. Хотя он мог бы создать тебя менее болтливым, — промурлыкал Сен-Жюст, когда они свернули к парку.Надо сказать, что Александр Блейкли, виконт Сен-Жюст, считал себя человеком обеспеченным, каким его и придумала Мэгги. Состоятельным. Богатым. Аристократом по рождению и духу. Истинным сыном эпохи Регентства, слегка высокомерным, но снисходительным к делу, присущему простым смертным, — торговле.Но, как Сен-Жюст не раз повторял Стерлингу, если живешь в Риме, поступай как римлянин. Поэтому, живя на Манхэттене, ему приходилось зарабатывать на пропитание.И еще — ни один уважающий себя мужчина не согласился бы жить за счет дамы. Тем более столь благородный человек, как виконт.Словом, учитывая все это, Сен-Жюст решил из героя любовного детективного романа превратиться в состоятельного джентльмена Алекса Блейкли, проживающего теперь в Нью-Йорке.Конечно, он не хотел, чтобы все сочли, будто он заделался торговцем. Человек его сословия должен владеть землями в провинции и получать с них доход. Неприлично, если он станет зарабатывать на жизнь торговлей или трудиться. Это ниже его достоинства.И здесь возникли сложности.Но Сен-Жюст не привык падать духом и, наблюдая за окружающими, сделал несколько любопытных выводов.Во-первых, мир полон мужчин и женщин — естественно, не леди и джентльменов, — которые зарабатывали себе на жизнь, произнося речи в мегафон, и таким образом получали деньги за болтовню в основном о расплате за грехи человеческие, спасении души и пользе раскаяния.Они выступали с очень мрачным репертуаром, и неудивительно, что им чаще кидали мелочь, не-, же ли приятно шелестящие купюры, которые тут же скрывались в задних карманах штанов этих проходимцев.Во-вторых, Сен-Жюст был разносторонне образованным. Он мог цитировать поэзию бардов, Байрона и Мильтона и, кроме того, исполнять куплеты. Также, совершив над собой определенное усилие, он мог неплохо рисовать. В конце концов, Байрона никто никогда не обвинял в торгашестве за то, что тот продавал свои вирши.И в-третьих, за последние месяцы он свел тесное знакомство с примечательной местной троицей. Первого звали Змей (в просторечии Верной), второго — Киллер (Джордж), а третьей была нежная девица по прозвищу Луза, которая упорно не желала отзываться на имя Мари-Луиза.Почтив их своим вниманием, или, вернее, заказав фальшивые документы для себя и Стерлинга, Сен-Жюст продолжил с ними отношения, разглядев в хитрых глазках Змея, в огромном, красивом, но волосатом Киллере и прирожденном уме Лузы, отточенном на университетской скамье, свою будущую финансовую империю.Совместное предприятие началось с покупки нескольких мегафонов и двух прочных ящиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82