– Тут слишком тихо. Сначала я думала, что это преимущество. Но тут поблизости нет ни одного заведения, где можно перекусить или пропустить рюмочку после работы, нет ни магазинов, ни бензозаправки. Хотя, кроме этого, все остальное устраивает.
– Именно этим зданием интересовался кто-то еще?
– Нет. Тем, где ты будешь вечером. Я от твоего имени извинилась и сказала, что ты будешь в шесть.
– Мы будем, – поправил ее Уоррен.
– Я тебе там не нужна.
– А я хочу, чтобы ты была.
Спорить было бесполезно, и Эвелин осталось лишь пожать плечами и сказать:
– Хорошо. Я тебя там встречу. А теперь, может, ты подбросишь меня к подземке? Мне нужно в центр.
– Зачем? – сухо спросил он.
От его требовательного тона у Эвелин удивленно расширились глаза, но она быстро поняла, в чем дело.
– Нет… не для этого. Я должна забрать лампу, которую заказала.
– Хорошо. – Он подвез ее до станции сабвея, но, едва Эвелин собралась вылезать из машины, Уоррен схватил ее за руку. – Я верю тебе.
Она кивнула и вышла из машины. Как она хотела, чтобы этого дня никогда не было в ее жизни! Если бы не приступ тошноты, Уоррен никогда ни о чем не догадался бы и не вынудил ее к признанию. Нечего было подниматься ни свет ни заря, возмущенно подумала Эвелин, но потом ей пришло в голову, что он мог сделать это умышленно, ибо что-то подозревал и надеялся на такое развитие событий. Надеялся? Странное слово в данных обстоятельствах. И к тому же это немедленное предложение замужества… Разве мужчина не должен всеми силами отбрыкиваться от такого рода западни? Но Уоррен настойчиво добивался правды и еще до ее признания не сомневался, что ребенок именно от него.
Эвелин попыталась привести мысли в порядок и составить четкий план действий, но, не в силах отделаться от эмоций, так и не приняла решение. Добравшись до дома, Эвелин вытянулась на диване, решив раз и навсегда определить, что делать, но сразу же провалилась в сон и проснулась лишь ко времени новой встречи с Уорреном.
Пока агент водил их по зданию, Уоррен не обмолвился ни словом, но Эвелин инстинктивно чувствовала, что ему нравится здесь. Площадь и удобства были примерно такими же, как и в здании, что они осматривали утром, но гут дерево превалировало над пластиком, что придавало помещениям теплую приятную атмосферу. Эвелин не сомневалась, где бы она лично предпочла работать, и, по всей видимости, Уоррен пришел к такому же выводу, потому что, закончив осмотр, он сразу же договорился с агентом о договоре.
– Как раз то, что я искал! – радостно воскликнул Уоррен, в машине сбросив маску невозмутимости. – До чего повезло, что я успел перехватить приобретение, пока другая сторона все еще копается! – Он улыбнулся Эвелин. – И все благодаря тебе. Если бы ты не согласилась помочь, я бы в жизни не нашел ничего стоящего, и уж конечно не так быстро.
– За это ты мне и платишь, – прозаически заметила Эвелин.
Но возбужденный Уоррен не обратил внимания на ее интонацию и предложил:
– Давай отпразднуем удачу. Где тут поблизости можно поесть? О, знаю! Как насчет…
– Нет, спасибо, – перебила Эвелин. – Рада, что здание тебе понравилось.
– Праздновать в одиночестве как-то невесело.
– Так позвони подружке. Не сомневаюсь, у тебя их полно.
Выразительно вздохнув, Уоррен повернул ключ в замке зажигания.
– Но праздновать я хочу с тобой. И не спорь. Я не в том настроении.
Остановившись у китайского ресторанчика, он запер Эвелин в машине, чтобы не убежала, и через пять минут вернулся, нагруженный двумя пакетами со снедью. Эвелин принялась ворчать, что с ней обращаются черт знает как, но Уоррен безапелляционно остановил ее.
– Мы должны раз и навсегда разобраться в наших делах. Так что замолчи и прими как должное.
Когда они поднялись в квартиру Эвелин, Уоррен помог ей накрыть на стол и вообще вел себя по-хозяйски. За обедом он с воодушевлением делился планами расширения своего бизнеса, и Эвелин, слушая с возрастающим восхищением, даже не заметила, как разговор перешел на опасную для нее тему.
– Теперь давай обсудим наши дела.
– Нам нечего обсуждать, – ощетинилась она.
Но Уоррен, не обратив внимания на ее слова, встал и переместился на диван, явно предполагая, что она сядет рядом. Но Эвелин, памятуя, чем закончилось их последнее свидание, предпочла держаться на безопасном расстоянии.
Она исполнилась решимости отвергнуть любое предложение Уоррена и, нервничая, теребила в руках носовой платок, то и дело завязывая и развязывая уголки.
– Мне очень жаль, что мы оказались в таком положении, Эвелин. Это, конечно, была только моя ошибка.
– Нет. Мы виноваты в равной мере.
– В таком случае не кажется ли тебе, что мы должны вместе разобраться в этой проблеме?
– Нет! – Эвелин разозлилась, что так легко попалась в ловушку. – Это моя жизнь, и решение принимать я буду сама.
– Но ведь ты уже решила. – Уоррен сделал паузу, наблюдая, как она покраснела. – Только не надо снова втолковывать мне, что ты собираешься сделать аборт: если бы хотела, ты бы давно его сделала. Ты не признаешься самой себе, но ведь ты не в состоянии заставить себя убить ребенка. Ты не тот человек. Не так ли?
– Да, – еле слышно признала Эвелин.
– Значит… ты хочешь единолично воспитывать ребенка?
Она удивленно уставилась на него.
– Конечно. Я не собираюсь вынашивать его ради чьих-то радостей.
– Не самая лучшая причина на свете в пользу ребенка, но для начала сойдет, – расхохотался Уоррен. – Теперь, когда мы с этим разобрались, как насчет того, чтобы выйти за меня замуж?
– Нет, – с ходу отрезала Эвелин и забилась в угол кресла, с силой вцепившись в подлокотники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41