Беда приходит вначале. – Он резко переменил тему. – Кстати, о Доусоне. Он, оказывается, тоже остановился в «Империале». Когда мы сегодня утром выходили из отеля, мы видели его в ресторане. Он боролся с похмельем с помощью сырых яиц и бутылки виски.
Уайетт спросил:
– Вы ведь на самом деле не в отпуске, а, Костон?
Костон вздохнул.
– Мой шеф считает, что я в отпуске. Но я прибыл сюда в порядке небольшого личного расследования. До меня доходили разные слухи и отголоски слухов. К примеру, в эти края направлялось довольно много оружия. Оно шло не на Кубу и не в Южную Америку, это я выяснил, – значит, оно оседает где-то здесь. Я рассказал об этом моему шефу, но он не согласился с моими доводами, или, как он выразился, домыслами. Однако я привык доверять себе, поэтому я взял отгул и вот я здесь.
– Ну, и нашли вы то, что ищете?
– Знаете, очень боюсь, что нашел.

II

Уайетт медленно вел машину по окраине Сен-Пьера. Толчея на улицах не позволяла ехать быстрее. Полуголые мальчишки, рискуя быть задавленными, перебегали дорогу прямо перед носом автомобиля и заливались веселым смехом, услышав тревожные гудки клаксона; повозки, запряженные быками, перегруженные грузовики постоянно создавали пробки; кругом стоял оглушительный шум, – словом, это была обычная городская суета. Выехав из города, Уайетт вздохнул с облегчением и прибавил скорость.
Дорога к Сен-Мишелю шла через цветущую долину Негрито, окаймленную плантациями бананов, ананасов и сахарного тростника, на которые хмуро взирали вершины Святых гор.
– Похоже, что тревога прошлой ночью была ложной, – заметил Уайетт. – Несмотря на то, что говорил утром Костон.
– Никак не могу понять, нравится мне Костон или нет, – сказала Джули задумчиво. – Вообще-то газетчики обычно напоминают мне стервятников.
– Я чувствую с ними какое-то родство, – сказал Уайетт. – Он зарабатывает на всяческих несчастьях, и я тоже.
Джули была шокирована.
– Нет, это совсем другое дело. Ты все же стараешься предупредить несчастья.
– Ну, и он тоже, так он во всяком случае сам говорит. Я читал кое-что из его статей. По-моему, очень неплохо. У него есть сочувствие к ближнему. Я думаю, он искренне огорчен тем, что оказался прав в данной ситуации, если все же он прав, конечно. Моли Бога, чтобы это оказалось не так.
Она нетерпеливо пожала плечами.
– Ладно, не будем больше о нем, хорошо? Давай на время забудем и о нем, и о Серрюрье, и об этом, как его, Фавеле.
Он притормозил, чтобы объехать почти загородившую дорогу повозку с камнями, и кивнул головой в сторону солдата, стоявшего у дороги.
– Серрюрье не так легко забыть. Напоминания о нем на каждом шагу.
Джули посмотрела назад.
– Что это?
– Это «корве» – принудительные работы на дорогах. Все крестьяне должны в них участвовать. Это отрыжка предреволюционной Франции, и Серрюрье использует ее на все сто. На Сан-Фернандесе всегда так было. – Он кивнул теперь в бок. – Так же обстоит дело и с плантациями. Когда-то ими владели иностранные компании, в основном американские и французские. Серрюрье, когда пришел к власти, произвел национализацию, а точнее, забрал все себе. Теперь он их использует как зону, где трудятся заключенные. А попасть в заключенью на острове – пара пустяков, поэтому недостатка в рабочей силе тут нет. Впрочем, сейчас участились побеги.
Тихим голосом она спросила:
– Как ты можешь жить здесь, среди всех этих ужасов?
– Здесь моя работа, Джули. То, что я делаю, помогает сохранить жизни людей по всему Карибскому морю и на побережье Америки. И лучшее место для этого – здесь. Я ничего не могу сделать с Серрюрье. Если бы я даже попытался, меня тут же убили бы или в лучшем случае арестовали. Ну, выслали бы отсюда. Никому от этого лучше не стало бы. Так что я, как Хансен и другие, держусь за базу и стараюсь сосредоточиться на своей работе. – Он замолчал, увидев впереди крутой поворот, потом закончил: – конечно, все это мне не нравится.
– Значит, ты не думаешь о том, чтобы уехать отсюда, скажем, в Штаты?
– Здесь наилучшие условия для моей работы, – сказал Уайетт, – я ведь уроженец Вест-Индии. Это – мой дом. Пусть плохой, но дом.
Несколько миль они ехали молча. Наконец он остановил машину на обочине.
– Помнишь это место?
– Его невозможно забыть, – сказала она, выйдя из машины и оглядывая раскинувшуюся перед ними панораму.
Вдали виднелось море, словно сверкающее громадное блюдо из чеканного серебра. Прямо перед ними лежали петли пыльной дороги, по которой они только что поднялись. А между дорогой и морем располагалась роскошная долина реки Негрито, спускавшаяся к заливу Сантего с мысом Саррат в дальнем конце, и уютно устроившимся в изгибе маленьким городком – Сен-Пьером.
Уайетт не смотрел вниз. Вид Джули, стоявшей на ветру у края обрыва в платье, облепившем ее фигуру, привлекал его гораздо больше. Она вытянула руку, показывая через долину на место, где солнце ярко отражалось в потоке воды.
– Что это?
– Это Серебряный водопад на Малой Негрито. – Он подошел к ней. – Малая Негрито соединяется с Большой ниже по долине. Отсюда их слияние не видно.
Она перевела дыхание.
– Это один из самых замечательных видов, какие мне приходилось видеть. Я как раз думала, привезешь ли ты меня сюда вновь.
– Рад, что угодил тебе, – сказал он. – Из-за этого ты приехала на Сан-Фернандес?
Она засмеялась.
– Это одна из причин.
Он кивнул.
– Что ж, основательная причина. Надеюсь, другие не хуже.
– Я тоже. – Ее голос был каким-то смутным. Она опустила голову.
– Но ты в этом не уверена?
Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.
– Нет, Дейв, не уверена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86