— Давай его сюда! Не то копа позову. Дорога перед нами как раз расчистилась. Папа поднял палец.— За тебя, Мак, — произнес он, и мы со свистом рванулись вперед и проскочили перекресток прежде, чем снова успел зажечься красный свет. Через мгновение мы уже были за углом, и этот тип нас так и не догнал.Зиг Фрид был чудо какой потешный. Он снова лизнул меня в ухо, гавкнул пару раз, а потом высунул голову в окно и принялся ухмыляться всем встречным прохожим на тротуаре.— Можно мне оставить его себе? — попросил я. — Можно?— А чем ты собираешься его кормить? — возразил папа. — Псы вроде этого, с Парк-авеню, в рот не возьмут ничего, кроме икры и мяса норки.— Бьюсь об заклад, он слопает обычную кость не хуже другого какого пса.— Ну, не знаю, — проворчал папа, — но где ты его будешь держать, когда мы приедем в Голливуд-Парк?— Голливуд-Парк? — изумился я. — Разве мы не едем к дяде Сагамору? Он покачал головой:— Ну разумеется, нет. Я придумал это, только чтобы отвязаться от тех старых носатых куриц.Тут мне стало грустно, ведь я успел уже столько всего здоровского напридумывать о житье на ферме, но я промолчал. Что толку спорить с папой? Спустя какое-то время мы отыскали туннель, ведущий под реку, а когда выехали, папа объявил, что мы уже в Джерси. Про Зига Фрида я больше и не заикался, надеясь, что папа позабудет о нем и я смогу оставить его себе. Но он сам то и дело подскакивал и лизал папу в лицо.— Вот щенячьи нежности, — буркнул в очередной раз папа, едва разминувшись со здоровенным грузовиком.Но все равно не велел мне выкинуть пса. Похоже, он что-то обдумывал — вид у него был довольно обеспокоенный, и он все время шипел что-то себе под нос. Вскоре он свернул на обочину и пересчитал оставшиеся у нас деньги.— А далеко от Акведука до Голливуд-Парка? — поинтересовался я.— Порядочно. Неделя пути, а то и дольше. Вечером мы устроились на ночлег возле какой-то речушки, и, пока папа жарил колбасу, я спросил его:— Па, а почему бы нам не отправиться к дяде Сагамору?— Ну, во-первых, его там может и не оказаться. Последнее, что я слышал о нем, это что его призывают.— А у него тоже печатный бизнес?— Нет, — ответил папа, открывая бутылку пива и усаживаясь на камень с сандвичем в руке. — Скорее мануфактурный.— Ясно. — Я кинул Зигу Фриду кусок колбасы. Он мотнул головой, поймал кусок на лету, подкинул, точно кот мышь, и заглотал в мгновение ока.— Гляди-ка, папа, — говорю я. — Он лопает колбасу.— Как мило с его стороны, — ухмыльнулся папа. — Истинный демократ, а?— Можно его оставить, па?— Там видно будет, — отрезал он. — Только не приставай. У меня и так забот полон рот.Зиг Фрид принялся вылизывать сковородку. Похоже, топленый жир пришелся ему по вкусу. Уже стемнело, и костер под деревьями потрескивал так уютно. Я вытащил из прицепа спальник, раскатал и растянулся на нем, а Зиг Фрид свернулся калачиком у меня под боком. Мне страсть как хотелось оставить его у себя. Папа откупорил очередную бутылку пива.— А что такое Голливуд-Парк? Мы там уже бывали? — спросил я. Мы столько больших городов объездили, что я им уже счет потерял.Папа покачал головой.— А почему нет?— Потому что для этого надо пересечь весь Техас.— А что такое Техас, папа?— Что такое Техас? Ну, я тебе скажу. — Он зажег сигарету и вытянул ноги. — Техас — это самая большая область в мире без единого ипподрома, не считая Тихого океана. Я много лет мечтал добраться до Голливуд-Парка и Санта-Аниты, но у меня никогда не было столько денег, чтобы проделать весь путь через Техас одним махом, а только так и можно его преодолеть. Как-то раз, еще до твоего рождения, я покинул Оуклоун-Парк, добрался аж до Тексарканы и рано утром, собравшись духом, рванул через Техас. Но чем больше я об этом думал, тем сильнее малодушничал, и миль через пятьдесят окончательно сыграл труса, повернул обратно и больше уж не пытался. — Он глядел на огонь и вздыхал, тихонько покачивая головой. — Быть может, теперь я уже слишком стар, чтобы снова рискнуть. Для этого надо либо быть молодым и полным задора и готовности терпеть любые невзгоды, либо иметь кучу денег. С Техасом дурака не поваляешь. Там в какую сторону ни глянь, на тысячи миль ни одной скаковой дорожки. И коли совсем на мель сядешь, придется устраиваться на работу или что похуже. Нет, это не безопасно Я видел, что он и впрямь серьезно озабочен. Каждый вечер, когда мы останавливались на ночлег, он доставал дорожные карты и линеечкой измерял расстояние и подсчитывал оставшиеся деньги. Но, как ни крути, выходило все одно и то же. Мы сядем на мель в местечке под названием Пайот, на полпути между городами Фэрграундс и Голливуд-Парк.— Нет, черт побери, ничего не выйдет, — сказал он как-то поздно ночью. — Номер не пройдет. Мы застрянем посреди Техаса, будь уверен. Единственное место, где мы можем отсидеться, покуда осенью не откроются скачки в Фэрграундс, это ферма Сагамора.Я завопил от радости и стиснул Зига Фрида в объятиях, а он тявкнул и лизнул меня в ухо. Вот так мы и поехали к дяде Сагамору. Глава 2 Папа уже давненько не бывал на ферме, поэтому едва мы свернули с шоссе на проселок, ему пришлось расспрашивать, как туда проехать. Мы притормозили у маленького, без пятнышка краски деревянного домика. Напротив стоял бревенчатый амбар, а какой-то мужчина гонялся по двору за поросенком. Услышав вопрос, он остановился и, сняв шляпу, вытер лоб красным носовым платком.— Сагамор Нунан? — переспросил он странным голосом, словно бы дивясь.— Ну да, — подтвердил папа.— Вы что, в самом деле собираетесь к Сагамору Нунану? — Тот все ушам не верил.— А что тут дурного? — Папа начинал уже злиться. — Он ведь еще там живет, разве нет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58