Сердце Конвея сжалось и почти перестало биться. Давний страх вернулся к нему, страх старого ночного кошмара — когда что-то прячется от него, что-то такое, чего он не мог вынести.Конна, женщина и новорожденный ребенок.«Я не могу спастись. Мне не проснуться».Внутренняя борьба продолжалась в Конне. Он, должно быть, испытывал муки ада, потому что было яснее ясного: то, что он хочет сделать, отсечет его от всего, что он любил. Но он уже был другим. Озеро насмехалось над ним, дразнило его невероятным богатством, и он не мог об этом забыть.В последний раз, перед тем как прийти на озеро Ушедших Навеки, Конна снял с себя меховые одежды, отложил в сторону копье и надел кожаный комбинезон космонавта с пристегнутой к нему кобурой. Он принес с собой свинцовый контейнер, чтобы взять окончательные пробы и сделать заключительный вывод.Но пока он работал — брал те самые пробы, которые в конце концов должны были привести к гибели озера и всего, что оно для Искара значило, — пришла светловолосая женщина с глазами, полными боли, и с ней ребенок, уже подросший мальчик двух лет.Конвей внезапно вскрикнул и покачнулся. Сьель подала ему руку, и он вцепился в нее, чувствуя, как земля уходит из-под его ног.«Теперь я знаю! Я знаю, какой страх стоит за этими снами!»Призрачный ребенок в озере смотрел, как мать выхватила маленький тяжелый ящик из рук отца — его отца, который почему-то стал сердитым и странным, одевшись в черные чужие одежды.Он смотрел, как мать всхлипывает и плачет, как она просит отца о чем-то, умоляет его подумать, не делать того, что он собирался сделать. Но Конна не остановился. Он понял, что проиграл, но остановиться уже не мог.Он попытался отобрать у женщины ящик. Они стали бороться и в какой-то момент оказались на кромке берега. И тут произошло неожиданное — женщина, не удержавшись, упала вниз. Зеркальная гладь вскипела, и озеро поглотило женщину.Ребенок закричал и побежал к краю скалы. Он тоже упал бы следом, но отец подхватил его.Долго-долго Конна стоял у края, держа на руках плачущего ребенка. Девушка унесла свинцовый ящик с собой, но Конне уже было не до него. Он думал только о том, что жена его умерла и виновник ее смерти он сам. И похоже было на то, что вместе с ней умер и Конна.Потом он повернулся и побежал, неся мальчика на руках.Поверхность озера стала такой же, как и раньше, темной и спокойной.Рэнд Конвей медленно опустился на колени. Все чувства в нем притупились, словно после долгой и тяжелой болезни. Силы его иссякли. Конвей оставался на льдистой скале, молчаливый и неподвижный, за пределами чувств, за пределами мыслей. Он только смутно сознавал, что Сьель опустилась на колени с ним рядом и он по-прежнему крепко держит ее руку в своей.Наконец он поднял голову и посмотрел на Кра:— Так вот почему ты дал мне шанс покинуть Искар. Я сын Конны — но я еще и сын твоей дочери.— Ради нее, — медленно сказал Кра, — я бы отпустил тебя.Конвей кивнул. Он очень устал. Очень многое стало для него теперь ясным. Все изменилось, даже значение его имени. Рэнд — край. Все это было странно, чрезвычайно странно.Рука Сьель, теплая и спокойная, лежала в его руке.Он медленно вынул из-за пояса пистолет и пузырек в оболочке из свинца и бросил их далеко от себя.— Отец моей матери, — обратился он к старику Кра, — позволь мне жить. — Он наклонил голову.Но Кра не ответил. Он только спросил:— Конна жив?— Нет. Он заплатил за ее жизнь своей собственной.— Это хорошо, — прошептал старик.И его сыновья откликнулись эхом:— Это хорошо.Конвей поднялся. Усталая покорность покинула его.— Кра, — сказал он, — я не принимал участия в преступлении Конны, а что касается меня самого — ты ведь знаешь, во мне течет твоя кровь. Возьмите ваши копья, а мне дайте мое — и посмотрим, кто умрет первым!Мимолетная мрачная улыбка тронула губы Кра. Он посмотрел своему внуку в глаза и через некоторое время кивнул:— В тебе моя кровь. И я думаю, ты этого не забудешь. Не надо брать никакие копья.Он отступил назад, и Конвей сказал:— Отпусти остальных, пусть уезжают. Они ничего не знают об озере и никогда не узнают. Я остаюсь на Искаре. — Он прижал к себе Сьель. — И еще одно, Кра. Не надо ее наказывать.Вновь мрачная улыбка. Ледяной холод уходил из глаз Кра. Со временем, подумал Конвей, эта застарелая горечь исчезнет совсем.— Вы стояли вместе у озера, — сказал Кра. — Это наш свадебный обряд. Так что, если надо ее наказывать, это уже твое дело.Он резко повернулся и покинул пещеру; сыновья последовали за ним. Медленно, еще не зная, что друг другу сказать, Рэнд и Сьель отправились следом — в ту долину, которая не таила в себе больше никаких ужасов. Какие могут быть ужасы для человека, нашедшего наконец свой собственный мир.У них за спиной лежало озеро Ушедших Навеки. Черное, спокойное, словно бы размышляющее над всем, что заключено в его памяти: над любовью, ненавистью и печалью мира, которые скопились в нем от начала времен и будут храниться до той поры, пока не придет конец самому озеру.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13