Один из них заговорил:
- Я хотел бы узнать... я хотел бы узнать, что мы видели. Эти штуки...
Кренч вздохнул.
- Мы все хотели бы узнать. И мы никогда не узнаем, по крайней мере,
не полностью. Но... - он замолчал, затем продолжил: - Они не штуки. Они
живые. Форма жизни, непостижимая, невозможная нигде, кроме как среди чужих
элементов трансуранового мира. Жизнь, я думаю, основанная на
энергетических связях между атомами, гораздо более сложными, чем уран.
Жизнь самоподдерживающаяся, возможно, сравнимая по возрасту с нашей
Вселенной и способная насытить наши грубые простые ткани своей
трансурановой химией...
Комин снова подумал о том, что сказал Викри: источник всего сущего,
начало всего.
Кто-то хмуро сказал:
- Я знаю одно: никто не заставит меня вернуться туда.
Питер Кохран проговорил:
- Успокойся. Никто не вернется на Барнард-2.
Но оставшись наедине с Питером, Комин сказал:
- Вы ошибаетесь. В конце концов я вернусь.
Питер покачал головой.
- Вам так кажется. Вы еще находитесь под их воздействием. Но оно
будет слабеть.
- Нет.
Но так и случилось. Оно слабело. Когда прошли вневременные часы, оно
ослабло... пока он ел, спал и совершал все действия, свойственные
человеческому существу. Воспоминания остались прежними. Но свирепая,
скорбящая тяга к жизни вне жизни не может держать человека все время, пока
он бреется, переобувается, пьет.
Потом пришел конец безвременью и ожиданию. Они снова вытерпели жуткое
вращение и качку, когда выключился двигатель и они перешли в нормальное
пространство. Теперь Луна сияла, как серебряный щит, в передних
иллюминаторах. Большой Прыжок был завершен.
После долгого заключения на корабле обилие новых голосов и незнакомых
лиц привело всех в замешательство. Сады и огромный дом в блеске лунного
дня не изменились за миллионы лет, которые, казалось, отсутствовал Комин.
Он прошел через сады, как чужой, и все было прежним, кроме него самого.
Он не единственный чувствовал это. Это было безрадостное дело. Они
привезли с собой от чужого солнца ту же самую тень, что накрывала
Баллантайна. Клавдия громко оплакивала смерть Стенли. Ей сказали, что он
погиб, и в некотором смысле это была совершенная правда. Они не покорили
звезду. Звезда покорила их.
Комин шарил взглядом по незнакомым лицам, и кто-то сказал ему:
- Она не осталась здесь после отбытия корабля. Она сказала, что
ненавидит это место и не может остаться. Она вернулась в Нью-Йорк.
Комин сказал:
- Я точно знаю, что она имела в виду.
В залах огромного дома была прохлада и полумрак, и Комин остался бы в
них один, но Питер сказал:
- Вы можете понадобиться мне, Комин. Вы были ближе к этому, чем любой
из нас, а Джона нелегко убедить.
Комин неохотно стоял в заполненной старомодной комнате с видом на
Море Дождей. Джон выглядел так же, как и прежде: древний старик,
сгорбившийся в кресле, утомленный, морщинистый, скользящий к своему концу.
Но он еще хватался когтистыми руками за жизнь, в нем еще горело
честолюбие.
- Ты нашел их, а? - сказал он Питеру, приподнявшись костистым телом в
кресле. - "Трансурановые рудники Кохранов"! Звучит хорошо, не так ли?
Сколько там, Питер? Скажи мне, сколько!
Питер медленно произнес:
- Мы не получим их, дедушка. Этот мир... заражен. Экипаж Баллантайна
и трое наших людей. - Он помолчал, затем пробормотал фатальные слова: - Не
будет никаких "Трансурановых рудников Кохранов" отныне и навечно.
Долгую секунду Джон был совершенно неподвижен, кровь прилила к его
лицу, угрожая прорвать старческую кожу. Комин почувствовал слабый укол
жалости к нему. Он был так стар и так хотел завладеть звездой, прежде чем
умрет.
- Можете быть свободны, - сказал наконец Джон и выругался. -
Прекрасно, я найду человека, который не испугается. Я пошлю другой
корабль...
- Нет, - сказал Питер. - Я поговорю с людьми из правительства. Будут
другие путешествия к другим звездам, но звезду Барнарда нужна оставить в
покое. Там радиоактивное заражение особого вида, с которым никто не может
бороться.
Джон беззвучно пошевелил губами, тело его дернулось в пароксизме
ярости. Питер устало сказал:
- Прости, но это так.
- Простить? - прошипел Джон. - Если бы я снова мог стать молодым,
если бы только мог, я бы нашел способ...
- Не нашли бы, - резко сказал Комин. Внезапный гнев вспыхнул в нем.
Он многое вспомнил, наклонился над Джоном и сказал: - Есть вещи, с
которыми не могут справиться даже Кохраны. Вы не поймете, если я попытаюсь
вам объяснить, но этот мир защищен на все времена от кого угодно. Питер
прав.
Он повернулся и вышел из комнаты. Питер последовал за ним. Комин
сделал жест отвращения и бросил:
- Пойдемте.
Когда они прилетели в Нью-Йорк и толпа встречающих у космопорта
рассосалась, Комин сказал Питеру:
- Вы поедете к своим правительственным чиновникам. У меня есть другие
дела.
- Но если они захотят встретиться также и с вами...
- Я буду в баре "Ракетного Зала".
Позже, сидя в баре, Комин держался спиной к видео, но не мог не
слышать задыхающийся голос, выпаливающий новости открывшим рты,
взволнованным слушателям:
- ...и это великолепное второе путешествие, исследование зараженного
радиацией мира, который нельзя эксплуатировать или посещать, станет еще
одной, великой тропой к звездам. Вскоре полетят другие корабли и другие
люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40