В противном случае, он бы
заинтересовался тем, что произошло.
Старка и Эштона выкупали в больших ваннах, поставленных в нишах, и
наполненных морской водой, горячей и холодной. Затем обоих мужчин насухо
вытерли шелковыми тканями, натерли их тела маслами и благовониями,
некоторые из которых имели странный запах. Затем их одели в шелковые
мантии и отвели в ярко освещенный зал. Там их посадили на мягкие подушки и
подали им еду. Еда была очень любопытная, состоявшая из множества
отдельных блюд, каждое из которых было с приправами, и все разного вкуса.
Каким-то дальним закоулком мозга Старк знал, что некоторые из этих
блюд должны были внушать ему отвращение, однако, этого не было. Время от
времени Эштон с улыбкой посматривал на него.
Самой замечательной чертой всего этого было спокойствие. Никакой
шероховатости, все было легко, гладко и приятно. Ночь проходила легко,
когда они почувствовали, что устали от вина, молитв и сна. Люди в голубых
мантиях повели их по длинным коридорам в сам храм. Они вошли туда из
подземелья. Впечатление было такое, будто они вошли в трюм громадного
корабля, разбившегося о риф так, что корма задралась кверху, куда не
достигал свет факелов и свечей. Подняв глаза Старк увидел громадный рубец
неба через разорванную кровлю.
Небо показывало скорую зарю.
Люди в голубом довели их до места, где расходились каменные плиты
пола. Одна часть была ровной, а другая приподнятой. Через трещину было
перекинуто что-то вроде мостика. Они вошли в переднюю часть храма. Там они
увидели великое множество свечей, освещавших нижнюю часть стен с фресками,
потрескавшимися и в пятнах сырости. Пол был в плачевном состоянии - все
плиты были на разном уровне, все опускались к фасаду, стена которого
обрушилась и пропустила море. Тихо плескалась вода, освещенная свечами.
Сбоку была воздвигнута платформа, плиты ее разошлись и наклонились к морю.
В середине этого полузатопленного зала стояла Мать Моря, странно
наклонившись на своем массивном постаменте. Статуя была из чистейшего
белого мрамора, шести метров высотой. От мраморных волн, откуда поднимался
ее бюст, до вершины, увенчанной короной головы. У нее было два лица: лицо
великодушной матери, дающей жизнь и богатство, и лицо
богини-разрушительницы, все разоряющей и убивающей. В ее правой руке были
рыбы, гирлянды и крошечный кораблик. В левой - раскрытые раковины,
водоросли и тела утонувших людей.
Других украшений на ней не было. На запястьях, на шее и на груди
зияли дыры. Глаза, в которых раньше сияли драгоценные камни, теперь были
слепыми.
Старка и Эштона поставили перед ней. Шелковые мантии с них сняли.
Монахи несли гирлянды, сплетенные из морских цветов, ракушек и водорослей,
и надели их им на шею. Гирлянды были влажные и холодные, и они сильно
пахли.
Впервые в спокойствие Старка ворвалось слабое волнение.
Глубокий звук огромного барабана трижды прозвучал в храме. Зазвонили
железные цимбалы. Монахи протяжно запели, раскатистые басы колотились о
свод, как будто крупная собака лаяла в подземелье, выражая свою ярость и
скорбь.
Старк поднял глаза к лицу поруганной богини, которая наклонилась над
ним. Ему стало страшно, но он так и не сообразил, что его испугало. Монахи
окружили их и повели к воде. Старк увидел на платформе, выдававшейся в
море, монаха. Он держал рог, много превосходящий его вышиной. Нижний изгиб
рога лежал на земле.
Барабан и цимбалы отбивали ритм в яростном вдохновении, и все голоса
тянули длинную скрипучую ноту, будто терли камень о камень.
Пение закончилось. Зазвучал рог, бросая в море дикий, хриплый и
жалобный крик. Эштон и Старк медленно шли вперед. Эштон шел неопределенно
улыбаясь, и в его глазах не было абсолютно никакого беспокойства.
Они вступили на затопленный пол. Вода поднялась к их лодыжкам. Они
шли к тому месту, где стоял монах и дул в рог. Они шли в такт пению под
ритм барабана и цимбал, к ступеням, заваленным водорослями и раковинами.
Небо сияло.
Рог хрипло рычал, и блестящая под светом зари поверхность моря
пенилась от движения многочисленных пловцов.
Старк понял, чего он испугался.
Котел с расплавленной медью показался на востоке. Жгучий свет
пробежал по воде и зацепил парус судна, тяжело идущего под парусами, хотя
море вокруг было ровное и абсолютно спокойное. Луч солнца позолотил этот
парус и отразился в красных глазах огромной белой Собаки, стоявшей на носу
судна.
И эти глаза внезапно вспыхнули.
- И Хан! - закричал Джерд, - И Хан! Там! Опасность! Много враждебных
существ!
- Ты можешь их убить? - спросил Тачвар.
Наклонившиеся витки храма сверкали вдали. Звук рога слабо бежал по
волнам.
- Слишком далеко, - ответил Джерд, - слишком далеко.

14
Старк прошел половину лестницы. Голубые мантии шли за ним, перед ним
и с каждой стороны. Монахи были погружены в свое пение. Обычно жертвы шли
к своей смерти с улыбкой. Жертву бросали в море, и Дети начинали ее
делить. Среди крови и плавающих гирлянд раздавалось рычание. А рычание и
кровь нравились Матери. Монахи пели своими гудящими голосами и не
замечали, что Старк перестал улыбаться.
Он еще не был способен рационально мыслить, он только знал, что под
шелковистой водой его ждет смерть. И жизнь просыпалась в нем. Простая
примитивная сила восстала для смертного боя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57