— Но ты тем не менее многого добился, — задумчиво сказала Рейчел. — Стэнфордский университет, успешная карьера. Ты обошел отца на профессиональной стезе.
— Знаю. Наверное, я к этому стремился. Я хотел отличаться от него хотя бы здесь. Я гордился тем, что мне это удалось, но потом получилось так, что мой брак с Шаролин распался даже быстрее, чем многочисленные союзы Фрэнка. Тогда я кое-что понял о себе. Получалось, я пошел по стопам человека, которого ненавидел. Неужели и я буду жениться снова и снова, безответственно плодя детей?
— А сколько раз был женат твой отец? — спросила Рейчел. — У него еще есть дети, кроме тебя, Дастина и Остина?
— Женившись во второй раз, через три года после того, как развелся с мамой, он завел мальчиков-близнецов. Я помню их совсем крошечными:
Оба на одно лицо, темноволосые, темноглазые. Очень похожие на свою мать Джули.
— А где они теперь?
— Не знаю. Она уехала в Майами и там вышла замуж за сына довольно состоятельных кубинских беженцев.
— Кто была следующая миссис Кормак?
— Некая Маделайн. Настоящая стерва. Джули мне нравилась, а эту я терпеть не мог. У них с Фрэнком была дочь Зара. Через несколько лет Фрэнк побывал у нас и сказал, что Маделайн давно от него ушла. Он не знал, где она, и знать не желал, радуясь, что не обязан платить алименты.
— Хотя на самом деле это не так.
— Да, федеральные законы о выплатах на детей — хорошее противоядие от разных Фрэнков Кормаков. Иногда я думаю, что он так долго живет с Кларой, потому что знает: если бросит ее, придется платить алименты. Может, до него наконец дошло, что он не в состоянии содержать несколько семей.
— Наверное, а кроме того, он ведь стареет, — предположила Рейчел.
— Возраст Фрэнку не помеха. В собственных глазах он по-прежнему неотразим, мужской идеал.
— Бедная Клара. Больше чем когда-либо я восхищаюсь твоим решением приехать в Лейквью, после того как отец попал в аварию, Кевин. И помогать Кларе и детям.
— Получив известие об этой аварии, я долго беседовал с дядей Джо. Я помнил о том, как он возился со мной, несмотря на мой поганый характер и на то, что у него и без меня забот хватало. Возможно, именно благодаря ему я окончательно не сбился с пути, закончил школу, а потом университет. Мне подвернулась возможность вернуть долг дяде Джо, сделать для кого-то то, что он в свое время сделал для меня. Оба помолчали, — Теперь ты знаешь всю правду про Кормаков, «белую шваль». Никто не осудит вас, мисс Саксон, если вы решите немедленно бежать отсюда сломя голову. С какой стати столь благородной особе водить дружбу с такими, как я?
— Твоя мать не принадлежала к «белой швали», Колетт тоже. Так нельзя назвать ни тебя, ни Брейди, ни Остина с Дастином. — Рейчел смотрела на него, и ее лицо светилось гордостью и любовью. — Я люблю тебя, Кевин. И всегда буду с тобой, если только… — она перевела дух. — Если только ты меня не прогонишь.
— Никогда.
Ей понравилось, как он это сказал. Спокойно и решительно. Без малейшего сомнения.
— Что ж, значит, решено. — Она постаралась произнести это так же твердо.
Он заглянул в ее сияющие глаза и, нежно отведя с лица прядь волос, поцеловал.
— Вот так сразу? Без опасений, что мы слишком торопимся?
— А мы разве торопимся, Кевин? — В уголках ее губ играла легкая улыбка. — Постой-ка, может, это тебе как раз хочется бежать отсюда сломя голову?
— И не надейся, — улыбнулся он. — Я люблю тебя, Рейчел.
Рейчел погладила его по щеке. Она так мечтала услышать эти слова, так ждала. И Кевин сказал их.
— Все получилось так просто, — почти выдохнула она.
— Просто? Ты шутишь? — Кевин рассмеялся. — Рейчел, ты меня смертельно ненавидела. Я бы назвал это довольно серьезным препятствием на пути истинной любви.
— Но мы ведь совсем недавно поняли, что идем по этому пути, правда? — Она провела ладонями по его плечам, по груди, спустилась к животу.
— Наверное, да. — У Кевина перехватило дыхание. — Но теперь знаем, и… — Больше он ничего не сказал, потому что острейшее наслаждение лишило его дара речи.
Он устремился к ней.
Рейчел знала, как доставить ему удовольствие. Трудно было представить, что не так уж давно она была настолько неопытна, что даже не понимала, чего лишена.
Дана сидела в машине возле полицейского участка Оук-Шейд. Она пыталась читать журнал, который купила в магазине, когда звонила Ив Саксон. С тех пор прошло уже более часа. Поговорив с Ив, она отправилась прямо сюда и припарковалась за углом.
Она видела, как появилась полицейская машина, потом несколько минут спустя подъехал фургон, и из него потянулась цепочка задержанных.
Дана вздрогнула, увидев, как Уэйд и Шон вылезли из фургона и вошли в здание. Мисти Тилден тоже была там. Она цеплялась за Шона. Сомнений не оставалось, вся компания была из «Кукольного домика». За исключением Уэйда и Шона, которые выбивались из общей картины, это была довольно убогая компания.
Дана почувствовала, как у нее заколотилось сердце. Даже увидев Уэйда мельком, она начинала волноваться. Как она скучает по нему! И как ей не хватает их былой дружбы!
В другое время он бы несколько раз ей позвонил, чтобы обсудить последние события. То, что они находились по разные стороны баррикад, никогда не мешало их дружбе; они без потерь прошли сквозь процесс Петерсена.
«Секс изменяет все». Дана уставилась на огромный заголовок на обложке журнала. Более мелким шрифтом был напечатан совет прочесть эту статью, прежде чем переступишь черту. Дана отбросила журнал в сторону. Черт возьми! Переступив черту, они с Уэйдом превратились в соперников. Теперь ей только не хватало прочитать черным по белому, что их отношения испорчены безвозвратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105