У нее сердце разрывалось: он выглядел таким печальным, таким беспомощным. Кортни постаралась взять себя в руки. Конечно, он не помнит. Этого никогда не было! Но она не смела ничего сказать ему: Уилсон Ноллер стоял рядом.
— Никогда не слышал о Сайнед Холлерэн, — извинился Ноллер. — Я крайне редко смотрю телевизор.
Кортни облегченно вздохнула. То, что Ноллер почти ничего не знал о НОТ, было ей только на руку.
В комнату вошла медсестра и сделала знак доктору, он последовал за ней.
— Кортни, я хочу, чтобы вы знали, я сделаю все, чтобы помочь вам, — тихо сказал Ноллер. — Я прослежу, чтобы страховая компания Мередита оплатила больничный счет, и я настаиваю на том, чтобы взять на себя все ваши расходы, пока вы остаетесь в городе.
— А Сара? Как вы знаете, сейчас о ней заботится миссис Мейсон… — Кортни глубоко вздохнула. — Вы не поверите мне, но я уже люблю ее. Я не хочу потерять ее.
— Моя дорогая, вы ни в коем случае ее не потеряете. Документы будут оформляться, как и планировалось. Вы и Коннор получите вашу девочку.
Доктор Стэндиш вернулся в комнату с медсестрой и двумя санитарами.
— Мы отвезем его на обследование, — сообщил он.
У Коннора страшно болела голова, его тошнило от любого движения. Но больше всего его мучило то, что он совершенно ничего не помнил. Он уныло посмотрел на Кортни, следившую за ним полными слез глазами.
Их взгляды встретились.
Вдруг Кортни проскользнула между санитарами и встала рядом с каталкой.
— Коннор, все будет хорошо, — пылко сказала она, прижав его ладонь к своим губам. — Я люблю тебя!
Слова вырвались непроизвольно, будто сами собой. Неужели ее так увлекла роль любящей жены, что она точно угадала, что должна сказать в данный момент?
Коннор выдавил слабую улыбку. Ее слова как бальзам согрели его душу и изгнали глубокое отчаяние, угрожавшее поглотить его. В конце концов, он не одинок, утешал он себя. У него есть любящая жена и ребенок.
— Ты будешь здесь, когда я вернусь? — прошептал он, только сейчас понимая, как ему повезло, что есть человек, который любит его, которому он по-настоящему дорог. А если бы ему пришлось пройти через это испытание одному?
— Конечно, я буду здесь. — Кортни наклонилась и поцеловала его в щеку.
Коннор протянул руку и погладил ее мягкие волосы.
— Я рад. — Он успокоился и, желая утешить ее, сказал:
— Не волнуйся, Кортни. Все будет в порядке.
Кортни улыбалась ему, пока его не вывезли из палаты. Потом она спрятала лицо в ладони и разрыдалась.
Глава 8
Неделя после автокатастрофы была самой страшной в жизни Кортни. Она постоянно лгала, хотя прежде испытывала отвращение к обману. Она рисковала, хотя до этого всегда стремилась к безопасности и спокойствию. Ее жизнь стала одним сплошным противоречием — и никогда не была такой… замечательной!
Коннор думал, что она его жена, и хотел, чтобы она все время проводила с ним. Его лицо светлело, когда она была рядом, он был таким любящим, предупредительным, заботливым. Они пользовались тем, что в больнице были свободные часы посещений, и проводили все дни и большую часть вечеров вместе. Сара почти всегда была с ними, и они по очереди кормили ее. Кортни была убеждена, что он заботится о ребенке с таким же наслаждением, как и она сама. Он гордо показывал девочку медсестрам, называя ее своей дочкой.
Его амнезия оставалась загадкой. За несколько дней многосторонних исследований и наблюдений врачи не смогли найти ее причину. Никаких повреждений мозга обнаружено не было. Его общая память осталась прекрасной: он сохранил все свои интеллектуальные способности и мог общаться с окружающими как все обычные люди. Его физическое здоровье тоже не пострадало, даже головные боли прекратились.
Поскольку повреждение мозга было исключено, доктор Аммон, нейропсихиатр, обследовавший Коннора, предложил другую теорию.
Он считал, что у Коннора избирательная амнезия, расщепление личности, состояние, спровоцированное ударом по голове, при котором долго подавляемые эмоции временно отключили перегруженное сознание.
Когда он изложил все это Кортни и Уилсону Ноллеру, их глаза остекленели от длинной, полной специальных терминов речи доктора.
— Прекратите свою научную болтовню и объясните по-человечески, — рявкнул Ноллер.
— Когда происходит расщепление личности, сознание частично отключается, — объяснил доктор, обращаясь к Кортни и игнорируя замечание Ноллера. — Это непроизвольное временное психологическое бегство от реальности. В этом случае я считаю, что катализатором послужило то, что вы удочерили девочку. Мечта иметь ребенка наконец осуществилась, но не через его собственную сексуальную потенцию. Это подтверждается тем фактом, что, когда мистер Коннор пришел в сознание и ему напомнили о ребенке, он спросил свою жену, родила ли она.
Кортни и Ноллер скептически смотрели на доктора, никак не комментируя его речь.
Однако доктор Аммон, казалось, не обращал внимания на недостаток поощрения со стороны своих слушателей.
— Родила! — продолжал он с энтузиазмом. — Это просто классический случай из учебника. Его мозг пока заблокирован. Но память вернется, когда подсознание наконец смирится с болезненной реальностью.
— Сколько тумана напустили! — возмущенно проговорил Ноллер. — «Почему вы, психиатры, всегда зацикливаетесь на сексе?
Но Кортни подумала, что это совсем неплохая теория. Только к случаю Коннора она не подходит. Она снова испытала угрызения совести оттого, что позволила врачам поверить в рассказы Ноллера об их вымышленном браке. Однако, размышляя над объяснением доктора, она пришла к выводу, что его теория в чем-то все же может объяснить поведение Коннора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48