– Что? А, о проекте... Все отлично. Я уже вхожу к ним в доверие, и они начинают понастоящему мне открываться.
Она отправила в рот то, что было на вилке.
– Гэбби, я помню, ты рассказывала об этом исследовании, но я ничего не поняла, объясни еще раз, в чем его цель. Я отношусь к физическому типу, ты ведь знаешь.
Гэбби рассмеялась. Между культурной и физической антропологией огромная разница. Наша группа была маленькой, однако весьма разнообразной: одни аспиранты занимались этнологической, другие лингвистической, археологической или биологической антропологией. Я знала о деконструкционизме настолько же мало, насколько Гэбби – о митохондриальной ДНК.
– Помнишь, какие книжки по этнографии заставлял нас читать Рэй? О племени яномамо, о народности семаи? Наш проект практически то же самое. Мы хотим подробно описать мир проституток и для этого изучаем их жизнь, беседуем с ними. Все очень откровенно и правдиво. Кто они такие? Откуда берутся? Почему выбирают именно этот путь? Чем занимаются, помимо проституции? Как помогают друг другу? Каким образом сосуществуют с системой принятых в стране законов? Как относятся к самим себе? Где...
– Я поняла.
Может, на Гэбби так воздействовало вино или разговор о единственной в ее жизни страсти, но она все больше и больше оживлялась. Несмотря на сгустившиеся сумерки, я видела, как пылают ее щеки. В глазах горело отражение фонарного света. Или то был блеск опьянения.
– Общество просто списывает этих женщин со счетов, – продолжала она. – Их судьбы абсолютно никого не волнуют, разве только тех, кто мечтает от них избавиться.
Я кивнула, жуя.
– Большинство людей считает, что эти девочки становятся проститутками, потому что ктото когдато над ними надругался, или по принуждению. В действительности же все не так. Многие из них занимаются этим просто ради денег. На рынке труда они никому не нужны, так как ничего особенного не умеют делать, потому и принимают решение поторговать пару лет собственным телом, ведь для них это самый прибыльный бизнес. Продавая гамбургеры, много денег не заработаешь. – Она отправила в рот очередную порцию салата. – Кстати, как и любая другая группа людей, они имеют собственную субкультуру. Больше всего меня интересуют организуемые ими системы взаимосвязи, поддержка, которую они друг другу оказывают, и другие подобные вещи.
Официант принес главные блюда.
– А мужчины, пользующиеся их услугами? – спросила я.
– Что?
Мне показалось, вопрос охладил ее пыл.
– Я говорю о мужчинах, которые этих женщин покупают и, несомненно, играют важнейшую роль в их жизни. С ними вы беседуете?
Я намотала на вилку спагетти.
– Я... Да, с некоторыми, – ответила Гэбби с запинкой, явно приходя в волнение. Последовала пауза. – Хватит болтать обо мне, Темпе. Расскажи, над чем работаешь ты. Над чемнибудь интересным?
Она смотрела в тарелку.
Переход был настолько неожиданным, что я, совершенно к нему не готовая, не задумываясь, выдала:
– Эти убийства никак не идут у меня из головы.
Я тут же пожалела о сказанном.
– Какие убийства?
Голос Гэбби прозвучал резко, окончание последнего слова смазалось.
– Об одном из них – довольно кошмарном – нам стало известно в прошлый четверг.
Я замолчала. Гэбби не любила вдаваться в подробности моей работы.
– Да ты что?
Она откусила кусочек хлеба и выжидающе уставилась на меня. Наверное, из чувства вежливости.
– Удивительно, что в прессе об этом упомянули лишь вскользь, – продолжила я. – Тело нашли недалеко от Шербрука. Личность пришлось устанавливать. Ее убили в марте или в апреле.
– Но ты постоянно занимаешься подобными вещами, – сказала Гэбби. – Почему именно это убийство не идет у тебя из головы?
Я откинулась на спинку стула и пристально взглянула в ее глаза, размышляя, стоит ли мне рассказывать подробности. Вообщето Гэбби единственная, с кем я в состоянии их обсуждать. Может, так будет лучше? – подумала я. Но для кого лучше? Для меня?
– Преступник изувечил жертву. Потом расчленил и перенес в лес.
Гэбби молчала.
– Мне это убийство напоминает убийство другой женщины, с ее телом я тоже работала, – сказала я.
– Что ты имеешь в виду?
– Я вижу одинаковые... – Я старательно выбрала следующее слово. – Одинаковые элементы и в том, и в другом случаях.
– Например?
Она взяла бокал.
– Например, обезглавливание.
– Помоему, такое происходит довольно часто. Женщина становится жертвой, ей разбивают голову, ее душат, разрезают на части.
– Да, – согласилась я. – К тому же я еще не знаю причину смерти второй убитой, ее тело сильно разложилось.
У меня возникло ощущение, что Гэбби сделалось не по себе. А может, я ошиблась.
– Что еще тебе кажется странным?
Гэбби поднесла бокал к губам, но не отпила из него.
– Расчленение обоих тел. А еще...
Я замолчала, вспомнив о вантузе. Я до сих пор не понижала, что он означает.
– Значит, ты считаешь, что и ту и другую женщину пришил один и тот же ублюдок? – спросила Гэбби.
– Да. Считаю. Но не могу убедить в этом кретина, которому поручено расследование дела. Он не желает даже думать о том втором убийстве.
– Не исключено ведь, что эти убийства – дело рук одного из тех психопатов, которые, издеваясь над женщинами, кончают? – спросила Гэбби.
– Да, – ответила я, не глядя на нее.
– Думаешь, он не остановится?
Голос Гэбби опять прозвучал резко, но на сей раз она четко выговорила все слова. Я положила вилку на стол, посмотрела подруге в глаза и увидела в них странно напряженное выжидание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22