О воспроизводстве рода явно не думал никто.
Гэбби замолчала, закончив перечислять имена. Она смотрела в мою сторону, но не на, а мимо меня, на чтото за окном. Возможно, на нечто такое, чего в моем мире вообще не существовало.
– Поехали.
Она произнесла это настолько тихо, что я еле расслышала ее слова.
– Что...
– Едем!
На сей раз ее голос прозвучал жестко, почти свирепо, и я, пораженная, чуть не ответила бранью. Но не стала делать этого, заметив выражение ее глаз.
Мы опять ехали молча. Гэбби сидела в глубокой задумчивости, и мне казалось, все ее мысли гдето на другой планете. Когда я остановила машину рядом с ее домом, она ошеломила меня очередным вопросом:
– Они были изнасилованы?
Я быстро воспроизвела в памяти наш последний разговор. Но так и не поняла, о ком речь.
– Кто? – спросила я.
– Эти женщины.
Какие женщины? – мелькнуло у меня в мозгу. Проститутки? Или убитые?
– Ты о ком?
Некоторое время Гэбби молчала. Потом выпалила:
– Как же меня задолбало все это дерьмо!
Не успела я и глазом моргнуть, как она выскочила из машины и взбежала вверх по лестнице к своему парадному. Лишь пару секунд спустя горячность, с которой были произнесены ее слова, обожгла меня хлесткой пощечиной.

5

Следующие две недели Гэбби не давала о себе знать. Клодель тоже не звонил, отстранив меня таким образом от дела. О жизни Изабеллы Ганьон я узнала от Пьера Ламанша.
Она жила с братом и его любовником в СенЭдуаре, рабочем районе на северовостоке от центра. Работала в бутике любовника брата, в небольшом магазинчике под названием "Une Tranche de Vie", специализировавшемся на одежде "унисекс" и аксессуарах. "Ломтик жизни". Придумал это название ее брат, пекарь. Ирония ситуации подействовала на меня угнетающе.
Изабелла пропала в пятницу первого апреля. По словам брата, она была завсегдатаем ряда баров на СенДени. Накануне исчезновения вернулась домой поздно. Он сказал, что услышал, как хлопнула дверь примерно в два ночи. Рано утром они с любовником ушли на работу. В час дня Изабеллу видел ктото из соседей. К четырем она должна была появиться в бутике, но так и не появилась. Ее останки обнаружили возле ГранСеминер девять недель спустя. Ей было двадцать три года.
Ламанш пришел ко мне в офис после обеда, чтобы узнать, закончила ли я работу с ее черепом.
– На нем было несколько трещин, – сказала я. – На восстановление ушло немало времени.
Я взяла череп с пробкового кольца.
– По голове жертву ударили по меньшей мере три раза. Вот этот удар был первым.
Я указала на небольшое блюдцеобразное углубление. От его центра к краям, подобно кольцам на мишени для стрельбы, отходили несколько кругообразных трещин.
– С первого раза расколоть череп преступнику не удалось, повредилась лишь наружная его поверхность. Он нанес повторный удар. Вот сюда.
Я указала на звездообразный рисунок линий, окружающий место пролома. Расходившиеся от него кривые круги и лучи переплетались подобно паутине.
– Этот удар был гораздо более сильным и вызвал обширный осколочный перелом. Череп раскололся.
На воссоздание этого черепа у меня действительно ушло немало времени. По краям трещин блестели узкие дорожки клея.
Ламанш напряженно смотрел то на мое лицо, то на череп. Его взгляд был настолько сосредоточенным, что, казалось, мог пробуравить в воздухе канал.
– Потом убийца ударил ее сюда.
Я провела пальцем по другой паутине, ветви которой, подходя к последнему кольцу первой, резко обрывались.
– Это был последний удар. Новые трещины не пересекают те, что образовались ранее.
– Qui.
Пьер всегда так себя ведет. Отсутствие с его стороны ответных реплик во время разговора вовсе не означает, что ему слова собеседника неинтересны или непонятны. Пьер Ламанш все слышит и все учитывает. И никогда не нуждается в повторных объяснениях. Если он отвечает сухо и односложно, то только для того, чтобы заставить тебя лучше сосредоточиться.
Я продолжила:
– Когда по черепу наносят удар, он ведет себя подобно воздушному шару: в первую долю секунды кость в месте приложения силы вдавливается вовнутрь, а с противоположной стороны выпячивается. То есть площадь повреждения не ограничивается лишь непосредственно участком нанесения удара. – Я взглянула на Пьера, желая убедиться в том, что он следит за ходом моей мысли. Он следил. – Череп устроен таким образом, что силы, вызванные неожиданным толчком, проходят по нему в определенных направлениях. Поэтому рисунок полома кости может быть примерно предугадан. – Я указала на лоб: – Если, к примеру, удар нанести в это место, повредятся глазные впадины или лицо. – Я провела рукой по задней части черепа, практически не касаясь его: – Если в это – образуются боковые трещины у черепного основания.
Ламанш кивнул.
– В данном случае мы имеем дело с двумя раздробленными ранами и одной вдавленной на правой теменной зоне. Несколько трещин начинаются на противоположной стороне черепа и направляются к ранениям в правой части. Из этого можно сделать вывод, что удары преступник наносил по голове жертвы сзади справа.
– Три удара, – произнес Ламанш.
– Три удара, – подтвердила я.
– От этого она умерла?
Он знал, что я отвечу.
– Возможно. Точно не знаю.
– Чтонибудь еще?
– Следов пулевых или ножевых ранений я не обнаружила. Обратила внимание на какието странные порезы на позвонках, но не понимаю их происхождения.
– Может, образовались при расчленении?
Я покачала головой:

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22