Она заплакала.
Она знала, что может сколько угодно рыдать, но никто, кроме Роузи, ее не услышит. Если бы она захотела, могла бы завыть от души, но если бы это облегчило ее участь. Она сама поставила себя в такое положение, и она должна выбраться из него. Слезы вперемешку с каплями дождя катились по ее лицу, раскаты грома заглушали ее всхлипы.
Через некоторое время ей стало немного лучше. Она совсем не представляла, куда ехать. Но гроза прошла, лучи солнца проникли в чащу леса, и Гейл решила: все не так уж страшно. За прошедшие несколько дней она узнала о себе одну важную вещь: она способна на большее, чем считала раньше. Она могла что-то задумать и выполнить, ей не нужно, чтобы кто-то опекал ее. И в первую очередь ей хотелось доказать это Биллу.
Сейчас перед ней стояла задача: надо было переправиться через реку. Она скакала вдоль берега около часа, но подходящего места для переправы не находилось. Наконец она увидела пологий спуск и подъехала ближе. В этом месте река расширялась, течение казалось не столь стремительным. И она направила лошадь прямо в бурлящий поток.
Роузи повиновалась, подняла голову и ступила словно нехотя прямо в бурлящий поток. Вода пенилась вокруг, поднималась все выше. Гейл почувствовала, что лошади становится все труднее идти. Девушка соскользнула с нее, вспомнив предупреждение Билла о том, что ноги лошади могут запутаться в поводьях. Она быстро обвязала поводья вокруг шеи коня и крепко ухватилась за них одной рукой, а другой держалась за луку седла.
Ледяная вода плескалась ей в лицо, но они с лошадью уверенно продвигались вперед. Гейл не отдавала себе отчета в том, что она делает; она плыла по течению, надеясь, что переправляется через реку, а не спускается вниз по течению.
Лошадь преодолела стремительный поток, защитив Гейл своим телом от его натиска. И прежде чем она это поняла, ее ноги коснулись каменистого дна и лошадь ступила на сухую землю. На самом деле она не столько хотела доказать Биллу, что он был не прав, сколько себе, – что она права. Теперь она могла вернуться домой в полной уверенности, что лучше узнала себя и жизнь.
Накрапывал дождь, она проскакала несколько миль, позволив кобыле выбирать дорогу на местности. Она надеялась, что лошадь знает дорогу, по которой они ехали. Однако полной уверенности не было. Несмотря на то, что она полагалась на Роузи, ей хотелось найти следы, которые могли помочь ей ориентироваться. Скалы блестели после дождя, словно свежевымытые. Гроза прокатилась по ним и грохотала внизу на другой стороне, время от времени сыпал частый дождик. Гейл остановила Роузи, стянула капюшон с головы и оглянулась вокруг, соображая, где они находятся.
Горы у нее за спиной, казалось, вознеслись к самому небу, покрытому тучами. Снова обернувшись вперед, она поняла, что спускается вниз по тропе. Гейл быстро огляделась. Справа от себя она увидела поток, несущийся с горы. Это был Континентальный водораздел. Они, очевидно, только что пересекли его, и теперь она скакала на запад с полной уверенностью, что скоро доберется до Элк-Парка. Ее охватило радостное волнение, на лице появилась улыбка.
– Ладно, – бормотала она не столько для лошади, сколько для себя. – Все, что мне нужно делать, – это ехать вперед прямо по солнцу. Скоро я прибуду в Элк-Парк, правильно, Роузи?
Она наклонилась и ласково погладила своего друга.
– Надеюсь, старушка, ты отлично знаешь, куда мы скачем, тогда нам было бы намного спокойнее.
Гейл улыбнулась. С каждым мгновением у нее прибавлялось уверенности. Она пришпорила лошадь. Через некоторое время кобыла вырвалась на наезженную тропу. Это могла быть та самая дорога, которая приведет ее домой.
Удивительно, что она уже не боялась, – она могла управлять ситуацией. И Гейл на самом деле стало спокойно в этом мире, который окружал ее. Может, кому-нибудь и следовало бояться, чего-нибудь бояться, но не ей. На смену страху явилась уверенность, какой у нее давно не было; это придало ей чувство собственного достоинства.
Внезапно она подумала: а ведь они с Биллом расстались. Ей бы хотелось, чтобы все было по-другому. Но с самого начала было ясно: они очень разные. Биллу лучше было бы не опекать ее – а тогда странным образом все нарушилось. Почему-то она не могла это принять, следовательно, и все остальное. Хотя, наверное, у нее уже никогда не будет такого мужчины, как Билл. Когда-нибудь она сможет рассказать об этом своим внукам. Если, конечно, у нее будут внуки.
В лесу стало так темно, что продолжать путь было невозможно. Узкая тропа петляла между деревьями. Она искала хотя бы небольшую площадку, где они с Роузи могли бы передохнуть, но ничего подходящего не попадалось. Лошадь осторожно выбирала дорогу в темноте, потом совсем замедлила ход. Гейл знала, что в любом случае скоро придется останавливаться. Она уже ничего не могла разглядеть в пяти футах от себя, и рисковать не стоило, так как лошадь могла поскользнуться.
Наконец справа Гейл увидела просвет между деревьями и устало направила туда лошадь.
Когда она выехала из густой чащи леса, служившей ей укрытием от дождя, то увидела, что в ночном небе над головой мерцали редкие звезды. Лунный свет скупо освещал полянку. Гейл отвязала от седла сумку со спальным мешком.
Взяв сумку, она повела лошадь к краю прогалины и привязала ее к низкой ветке. Сверху на дереве раздалось уханье совы, и Гейл замерла. Простояв тихо еще минуту, она подождала, но звук не повторился. Тогда она решила, что беспокоиться нечего, – это старый филин отстаивал права на территорию. Сама она больше беспокоилась о ночлеге под открытым небом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38