— И очень опасен, когда меня пытаются водить за нос. Запомни это, и у нас с тобой все пойдет нормально.Она услышала звук открывающейся двери.— Завтра в восемь вечера. Если ты к тому времени успеешь привести себя в порядок, я возьму тебя поужинать.— Кто бы мог подумать, — ответила Марша отрешенным голосом.— Судя по твоему виду, тебя стоит подкормить…— Как индейку, перед тем как отправить ее в духовку.— Что, черт побери, с тобой творится? — внезапно обернулся он к ней.— Ничего.— Тогда не напускай на себя такой чертовски жалостный вид!Марша обняла колени трясущимися руками.— Я просто устала, вот и все, — промямлила она, страстно желая, чтобы он поскорее ушел.Винченцо наклонился и с напугавшей ее нежностью убрал с ее лица прядь растрепавшихся белокурых волос.— Я не думал, что все получится именно так, — пробормотал он, склоняясь над ней. — Но я солгал бы тебе, если бы сказал, что жалею о случившемся. Я не хочу, чтобы ты мне сопротивлялась.— Не буду, — убито пообещала она, хорошо понимая, что он совершенно намеренно, одним бурным совокуплением, стер с лица земли все ее оборонительные линии. И поскольку теперь оказался на коне, ему было совершенно безразлично, что же чувствует сама она.— Поспи немного… хотя… Бог мой, как можно спать в этом гробу? — пробормотал он с явным отвращением.Потом Винченцо поймал ее руку и вложил ей в ладонь ключ.— Можешь отправиться в мой городской дом, но не более чем на пару дней. Через час я пришлю за тобой машину. — Он выпрямился и направился к двери. — А я приду около шести, — хрипло шепнул он напоследок.И на этот раз она словно прочитала его мысли, и это заставило ее съежиться от страха. Марша прислушалась к звуку закрывающейся двери. В горящем горле, точно большой булыжник, застрял комок. Никогда, никогда опять она не позволит ему так поступать с ней, поэтому должна оказаться подальше отсюда задолго до того, как пройдет час. И какая ей разница, кто что скажет? Ей теперь на все плевать.Ее переполняла боль, но вместе с тем она, казалось, совершенно лишилась способности гневаться на него. Никогда еще в ее мыслях не царила подобная сумятица. Но в глубине души она знала, что, несмотря ни на что, этот побег не вытравит из ее души боль от предательства самой себя. 4 — Когда ты сможешь приступить к работе? — дружелюбно спросил Саймон Форбс.— В понедельник, если это тебя устроит. — Марша задумчиво прикусила нижнюю губу. — А ты уверен, что действительно хочешь, чтобы я у тебя работала?— Послушай, Марша, — простонал Саймон, — может быть, ты забыла, что я предлагал тебе ту же самую работу четыре года назад, но ты почему-то наотрез отказалась!Раздался телефонный звонок. Марша, вздохнув, поглядела на дверь. Сай сказал чистую правду. Тогда, четыре года назад, она отвергла его предложение поступить на работу секретаршей. Но причиной тому была вовсе не ее чрезмерная гордость или самомнение…До самой своей гибели в автомобильной катастрофе ее родители снимали дом в имении Твейт-Мэнор. Саймон, старший брат Ричарда, сын Джеральда Форбса, тоже жил там. Оба мальчика и сестры-близнецы Лайонс выросли вместе и в юности тоже продолжали дружить. Все четверо были очень близки. С раннего детства никто никогда не сомневался в том, что Ричард и Айрис поженятся, когда вырастут, и, хотя Марша не желала признаваться себе в этом, Саймон тоже питал кое-какие надежды на брак с ней, Маршей.Но этого не произошло. Ей в ранней юности-лет в пятнадцать-шестнадцать-немного нравился Сай, но это чувство оказалось мимолетным и к двадцати годам бесследно прошло. Ричард и Айрис, к тому времени уже женатые, были очень разочарованы этим обстоятельством, а у Марши осталось какое-то неприятное чувство вины перед Саймоном.Это чувство усилилось, когда Саймон предложил ей выйти за него замуж, хотя знал, что она беременна от другого. Она отказала ему и поэтому не могла принять работу, которую он предложил ей. Эта работа могла стать для нее спасением, но Марша знала, что Саймон до сих пор втайне надеется на то, что когда-нибудь они с ней поладят. Именно Саймон стал одной из главных причин, по которой она решила уехать с ребенком в Лондон.Но времена меняются. Теперь у Саймона была постоянная подружка. А с Маршей он сохранял тон старого друга, без каких-либо недоговоренностей или тайных надежд.— Сэмми! Немедленно вылезай оттуда!Услышав неожиданный окрик Саймона, Марша вздрогнула.Повернувшись, она увидела гигантскую терракотовую вазу, которая неожиданно угрожающе закачалась. Но тут же над краем горловины вазы показались черные вихры и пара плутоватых темно-карих глаз. Они внезапно сощурились, и малыш выпалил:— Пошел ты на…Марша была сражена на месте. Да и какая мать не потряслась бы, услышав такое из уст трехлетнего мальчугана.— Не обращай на него внимания. — Увидев ужас на лице Марши, Саймон сумел сдержать рвущийся наружу смех. — Если верить твоей сестре, он сразу забудет об этом, если только ты не будешь устраивать шум. Кстати, Ричарду было бы неплохо попридержать свой язык при детях. По-моему, он и обучил Сэма таким выражениям.Саймон повел ее по саду, с гордостью показывая недавние усовершенствования, и закончил экскурсию в своем немаленьком кабинете.— Хочешь кофе?— Я бы с удовольствием, но сегодня днем моя очередь следить за детьми.— Слава Богу, что твоя, а не моя. За глаза хватило бы и одного Сэмми. Скажи, откуда у этого клопа такой бешеный нрав? — усмехнулся Саймон, наблюдая в окно за малышом. Тот чуть ли не с головой зарылся в кучу песка, хотя отлично знал, что это запрещено.— Ты опять был нехорошим мальчиком, — начала было Марша, когда они возвращались в Твейт-Мэнор короткой дорогой через поля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46