Часы спустя я открыл глаза и увидел перед собой изгиб юного тела, оказавшийся плечом. Руки обнимали меня, круглое колено было просунуто меж моих ног. Постель купалась в запахах – острый запах секса, тальк, молодая кожа, свежевымытые волосы. И еще запах крови. Я вскинул голову – рядом со мной лежала Алисон Апдаль.
– Ты?
– Мммм, – она чуть отодвинулась. Ее глаза были такими же прозрачными и спокойными, но лицо стало мягче.
– Как давно ты здесь?
– Где-то с часа ночи. У тебя все лицо было разбито, когда мистер Говр тебя избил. Этот его болван помощник, Дейв Локкен, все рассказал в городе. О том, что между вами случилось. Вот я и решила тебя утешить, пусть даже ты и пытался обвинить Зака. Но это просто глупо.
– Уходи.
– Не волнуйся насчет папы. Он ничего не знает. Сегодня среда, а по средам он всегда ездит в кооперацию. Он даже не знает, что я не ночевала дома.
Я внимательно посмотрел на ее довольное лицо.
– Ты была здесь всю ночь?
– Что? Да, конечно.
– Ты не заметила ничего странного?
– Только тебя, – она хихикнула и обняла рукой мою шею. – Ты очень странный. Не нужно было говорить мистеру Говру про Зака. Заку ты правда нравишься. Он даже прочитал некоторые книги из тех, что ты ему дал, хотя обычно он читает только книги о преступлениях. Ты сказал это из-за того, что было на пруду? Мы же просто подурачились. Тебе самому понравилось. Я помню, как ты на меня смотрел, когда я была голая.
Она поморщилась, очевидно, почувствовав что-то острое в постели, и повернулась, открыв моему взгляду все свое крепкое тело. Я вновь испытал вожделение – она была права. Я словно не занимался любовью много месяцев. Нагнувшись, я погладил рукой ее грудь. Снова запахло горячей кровью. В этот раз мои ощущения были совсем иными, чем ночью. Ее тело казалось мне чужим, наш ритм не совпадал, ее резкие движения убивали во мне желание. Потеряв терпение, я быстро перешел к заключительному этапу, чего она, видимо, и хотела. Я попытался вновь пробудить ощущение двойственности, но не вышло – теперь это было лишь тело Алисон Апдаль, незнакомое мне.
Когда все кончилось, она села:
– Хорошо. Но в этот раз вы не вкладывали души.
– Алисон, – спросил я, – это Зак сделал это? Эти убийства? Это ведь не Пол Кант, что бы там Белый Медведь ни говорил.
Ее мягкость исчезла раньше, чем я кончил говорить. Она села на край кровати, отвернувшись, и я увидел, что плечи ее вздрагивают.
– Зак только говорит обо всем этом, он никогда ничего такого не делал, – она подняла голову. – А чем вы занимались в этой постели? Меня все утро что-то кололо, – она встала и откинула простыню. В ногах были разбросаны порыжевшие сосновые иглы, целая пригоршня. – Пора вам сменить простыни. Они уже начинают прорастать.
Я смотрел на иголки, не в силах выговорить ни слова Она повернулась к выходу.
– Алисон, – сказал я, – ответь мне на один вопрос.
– Я не хочу говорить на эту тему.
– Нет. Слушай, это не вы с Заком заказывали по радио песню две недели назад? От А до З?
– Да. Но я же сказала, что не хочу говорить об этом.
* * *
Конечно, Алисон не знала, что означают для меня эти похожие на пальцы иголки, и не обратила особого внимания на мое возбуждение.
– Не похоже на прощание любовников, верно? Одни глупые вопросы, – сказала она, натягивая майку и влезая в джинсы. – Вам, похоже, и правда нравится все портить. Не волнуйтесь, больше я не нарушу ваше уединение, – увидев, что я не протестую, она поглядела на меня внимательней. – Эй, Майлс, что случилось? На вас лица нет, прямо как в первый день.
– Неудивительно, – сказал я. – Это по той же причине. Слушай, уходи, ради твоего же блага.
– Ради моего блага? Ну вы и тип!
– Конечно, конечно. Уходи, – она сунула ноги в сандалии и скатилась по ступенькам, даже не попрощавшись.
Другие объяснения. Должны быть другие объяснения. Я подцепил эти иголки в лесу или просто когда бродил по ферме. Или они забились в мою одежду, когда меня бил Белый Медведь. Я встал и вытряхнул простыни, потом по какому-то наитию оделся, взял карандаш, бумагу и спустился вниз, чтобы поработать за столом в кухне. Вскоре явилась Тута Сандерсон, и я попросил ее сменить простыни.
– Слышали о том, что стряслось у Энди вчера утром? – спросила она, уперев руки в бока.
– Ага.
– Должно быть, рады.
– Кто же не рад хорошему битью?
– Ред говорит, что Полу Канту нужно было сбежать уже давно.
– Это похоже на Реда.
– Я думаю, он убил себя. Этот Пол всегда был какой-то странный.
– Да, это ваша любимая теория.
Показания Туты Сандерсон 18 июля
Я так думаю, что не стоит просто поддаваться общему мнению. Пользы от этого мало, правда? Мне кажется, Пол Кант просто струсил – он ведь всегда был слабым. Ведь он ни в чем не признался, разве не так? И ту, другую, девушку еще не нашли.
Поэтому я не перестала следить за Майлсом. Если он решит удрать или еще что. И в среду утром я пришла как обычно, и я скажу вам, о чем я думала – о том разорванном фото дочки Дуэйна. Это меня прямо жгло. Вы знаете, какие мысли могут быть в голове у мужчины, когда он рвет фотографию девушки?
И вот в то утро я, подходя к дому, увидела, как она оттуда выходит, и сказала себе: вот оно, случилось, и я немного задержалась, чтобы он не знал, что я это увидела. И когда он попросил меня сменить простыни, я сразу поняла, чем они там занимались. Можно солгать любому, но женщину, которая стирает вам простыни, не так легко одурачить.
Вот я и решила рассказать об этом Реду. Я знала, что он от этого взовьется, но ведь он мужчина и должен был решать, говорить ли Дуэйну, что творится у него в доме.
* * *
Раз пять в тот день я готов был уехать – сесть в машину и отправиться куда глаза глядят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75