Мог часами цитировать Библию. Наш школьный батюшка Авдий не мог нарадоваться успехам своего лучшего ученика, пророчил мне карьеру священнослужителя, готовил к поступлению в высшую духовную семинарию.
Но однажды я спросил его: зачем? Задал этот глупый-глупый вопрос… И выслушал пространный монолог, в котором батюшка Авдий мягко попрекал меня за незнание основ и подробно объяснял, за что именно человек удостоился божественного наказания.
За что, но не зачем…
Позднее я много раз так или иначе повторял этот вопрос. На уроках, в церкви, на школьных собеседованиях. И неизбежно слышал различавшиеся только деталями ответы: «За грехи человеческие».
Столкнувшись со столь непробиваемым непониманием, я пытался думать сам. Не знаю, успешно или нет, но когда на том же богословии я в коротком сочинении изложил свои выводы… Это была моя первая двойка по этому предмету. Первая, но отнюдь не последняя.
В семинарию я так и не поступил.
«За грехи человеческие. За то, что люди отступили от божественных заветов и оставили веру».
Говорят, пути Господни неисповедимы и понять его деяния смертным не дано никогда. Но все-таки я очень-очень хотел бы понять. Разобраться. Поверить. Ответить на вопрос «зачем?» Ответить хотя бы для себя лично.
Потому что еще говорят, что сила — удел глупцов и силовое решение проблемы выбирают только те, кто не видит иного способа поправить ситуацию.
Так зачем же Господь избрал именно эту дорогу, в одночасье истребив девять десятых населения Земли? Зачем он устроил нам День Гнева? На что рассчитывал, открывая всяческой нечисти дорогу в мир? Я не верю, что все это было задумано только для того, чтобы отделить зерна от плевел и агнцев от козлищ. Не верю, что понадобилось убрать миллиарды душ для того, чтобы у горсточки выживших пробудить истовую веру.
Может быть, я смог бы понять, если бы знал, по какому принципу Всевышний отбирал тех, кому предстояло остаться на земле. Но я не понимал и этого, хотя смотрел подробнейшие списки. Казалось бы, логично вычистить из человеческого общества всех негодяев. Или же забрать в райские кущи праведников. Но нет. Остались в нашем мире подлецы, остались и святоши. И просто обычные люди остались тоже. Маленький срез человечества. Уменьшенная ровно в десять раз и брошенная на произвол судьбы в условиях нового мира копия прежнего общества.
По какому принципу Господь производил отбор, мне непонятно. Может быть, он руководствовался при этом какими-то своими высшими соображениями, а может быть, просто рассчитал человечество по алфавиту. Я не знаю. И, думаю, этого никто не знает.
Но как бы то ни было, после безмолвного исчезновения прямо посреди бела дня девяноста процентов населения оставшаяся часть человечества застыла в ужасе и недоумении… А потом ударилась во все тяжкие, не понимая, что времена изменились, что каждый убитый, каждый замученный и несправедливо обиженный неизбежно вернется вновь и будет мстить. Мстить всему человечеству без разбора.
«И вскрылись гробницы. И мертвые поднялись из могил. И оставшихся в живых стало еще вдвое меньше, прежде чем они поняли, в чем их спасение…» Так говорит о тех ужасных днях Новейший Завет. А дальше он говорит, что ключ к спасению кроется не где-нибудь, а исключительно в вере.
Вот только я так не думаю.
Веру можно было заронить и более простым способом. Без глобальных перетрясок.
Зачем?..
Может быть, если бы я понял первопричины, то знал бы, для чего Господу понадобилось готовить второй День Гнева. И не стал бы противиться грядущему. Но я не понимаю. И потому обещаю сделать все, что только в моих силах, чтобы этого не допустить.
Смешно… Бывший чистильщик, отстраненный отдел и фактически попавший под следствие, против всемогущего Господа Бога. Действительно смешно.
Что я могу сделать? Что?..
Мрачно улыбнувшись своим мыслям, я медленно оторвал взгляд от испещренной мелкими царапинами столешницы и…
Практически у самой двери за три столика от меня сидела она. Спасенная. Та самая замарашка, которую я всего два дня назад тащил за собой по улицам старого города. Сидела и, позабыв о поднесенной к губам сдобной булочке, исподлобья смотрела на меня.
Теперь она совсем даже не выглядела замарашкой. И испуганной тоже не выглядела. Сменивший грязные лохмотья аккуратный джинсовый костюмчик выгодно гармонировал с причудливой, чуточку нарочито небрежной прической. Двумя искорками изумрудов блестели глаза.
Чудесное превращение Золушки в принцессу. Я бы ее даже не узнал, если бы… Если бы в тот миг, когда я взглянул на ее лицо, меня что-то не кольнуло изнутри.
Господи… Она-то как здесь оказалась? Ей ведь предстояло как минимум полтора месяца карантина. С вирусом ликантропии шутить нельзя. Только оборотней у нас по городу еще не бегало.
Почему же ее выпустили?
Заметив, что я тоже обратил на нее внимание, девушка громко фыркнула и демонстративно отвернулась, предоставив мне возможность любоваться обтянутой синей джинсовой курточкой спиной. Что я, и весьма невежливо, и делал…
— Разрешите присесть? — Чья-то тень мягко нарисовалась рядом со мной. Я вздрогнул, безмолвно ругнувшись про себя за то, что проморгал ее появление… Потом поднял глаза на стоящего возле столика мужчину и вздрогнул еще раз.
На первый взгляд ничего угрожающего в незнакомце не было. Обычный, ничем не примечательный мужчина средних лет. Свободный темный костюм. Черные, коротко подстриженные волосы. Невыразительное лицо.
И колючий лед в спокойных темно-серых глазах…
От незнакомца буквально веяло злом. Злом того масштаба, который земными средствами достичь невозможно, даже если ежедневно воскрешать по пять мертвяков и убивать ровно столько же младенцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112